Струи вечернего прохладного воздуха, проникая через прикрытые окна, приятно освежали комнату отеля. Снаружи доносились чуть слышные, смягченные расстоянием шумы большого города.
— Уверен, что в этом госпитале безусловно действует рука «мирных людей», — задумчиво сказал Хояси, откладывая просмотренную восьмую пачку листиков. — Это надо принять к сведению. Но неясно, зачем им понадобился Жерар Ришар…
— А Элли? — спросила Мцида, взбивая перед зеркалом свои иссиня-черные волосы.
— Это другое дело! Но и здесь пока не видно связи.
— Так что же решили с американцем?
— Несколько дней подождем.
— Жаль, что тогда, когда они оба были у нас в руках…
— Нет, нет! Не считаться с нашим министерством внутренних дел мы не можем. Абсурд! И с посольством США тоже… Другое дело здесь…
— Где нет посольства США, а есть только США!
— Вот-вот! Ха-ха-ха!.. Сперва вывернем карманы американцу. Потом ликвидируем Элли. Это будет такой удар, от которого он затанцует. А потом…
— А если сразу?
— Нет! Он заслуживает большего! Доведем его до того, что удар кинжала в бою будет казаться ему недосягаемой роскошью!
— Успех дела важнее мести!
— Да, но месть умножает энергию, и здесь она необходима! Тогда скорее достигается цель!
— А Мэгги?
— Готовят к себе в шайку. Думаю, этот Боб сумеет с ней разделаться, предварительно тоже уплатив нам деньги! Ха-ха-ха!..
— Только что в вестибюле видели агента Си-Ай-Си.
— Ну…
— Беседовал с портье. Уловила фамилию — Патерсон. Это этажом выше.
— Амида, на сегодня хватит! Идите, отдыхайте. Ты же, Мцида, распорядись насчет кофе. Я досмотрю остальные письма сегодня же, если успею. Это восьмое письмо, Амида, печатайте завтра без изменений. К обеду мы с Сигемицу вернемся.
Затем Хояси взял в руки девятое по счету письмо, закурил сигарету и углубился в чтение.
Беривилль, 4 мая 1959 г.
Драгоценная Кэт! Можешь поздравить меня! Приехал Боб, все улажено, все ясно. Праздновать свадьбу будем вместе с вами! Как здорово! Классно! Обдумай с Джоном, когда лучше. Твое письмо получила перед приездом Боба. Ты оказалась почти во всем права. Он приехал вечером. Сперва мы как-то стеснялись друг друга, но потом, после первого поцелуя… Ах, что это был за поцелуй!..
Боб остановился в отеле, но мне идти туда было не совсем удобно. Да и просто невозможно. Поздно вечером я повела Боба в мой укромный уголок в саду. Не знаю, как я дошла туда… Я была так возбуждена, что у меня колени подкашивались, и мне хотелось тут же, где угодно, лечь… Я с трудом передвигала ноги и всей тяжестью навалилась на руку Боба.
Боб, конечно, понимал мое состояние и, ни слова не говоря, снял пиджак, положил меня на него и лег рядом. Целуя, он осторожно и нежно поглаживал меня между бедрами, которые я раскрыла ему навстречу и, само собой, должен был заметить, что мои трусики были совсем мокрыми. Когда он их снимал, я приподняла свой зад, чтобы помочь ему, а потом подняла ноги.
Все это я ожидала, но, как бы тебе сказать, все произошло как-то неожиданно и не совсем так, как я представляла. Боб входил в меня совсем не так, как Дик. Очень медленно, плавно, без толчков…
Вдруг я почувствовала боль и слегка толкнула его в грудь. Но он неумолимо усиливал давление. Все сильнее, сильнее… Я заерзала от боли, забилась под ним, отталкивая его, но Боб крепко удерживал меня под собой, вдавливаясь все глубже и как-то мучительно растягивая что-то во мне…
— Пусти! Ну, пусти же!.. — прошептала я, чувствуя, что больше не выдержу такой муки.
— Потерпи, потерпи совсем немного!..
Боб только учащенно дышал и немилосердно давил меня, сам совершенно не двигаясь.
— Не мучь!.. Это же садизм какой-то! — прошептала я, чувствуя, как мой живот, бедра и лоб покрываются потом от неимоверной боли. Я вновь забилась под ним и не знаю, может быть, инстинктивно, но я с силой приподняла ягодицы, чтобы оттолкнуть его… И тут же резкая боль заставила вздрогнуть все мое тело. Кажется, я вскрикнула.
— Тише! — зажал мне рукой рот Боб.
Резкая боль тотчас же утихла и сменилась ощущением наполненности. Было лишь немного больно, но в то же время и приятно. Ощущение совокупления теперь стало полным, удовлетворяющим. Боб заполнил всю меня. Я обняла его за шею и лежала неподвижно, слегка согнув колени.