Джеф оторвался и посмотрел на нее, и его прекрасные глаза затуманились.
– Все хорошо, – бормотал он. – Все хорошо.
Джеф опустил Глорию на кровать, не выпуская из объятий. Она лежала на стеганом покрывале, чувствуя теплоту мужского тела. Слишком просто поддаться соблазну, и она тряхнула головой, будто желала избавиться от наваждения.
– Не все хорошо, – сказала она, но голос звучал вяло и сонно, и все клятвы были уже забыты.
– Позволь мне все сделать хорошо, – улыбнулся Джеф. – Позволяешь, милая?
Глория закрыла глаза, чтобы не видеть, что он делает, как будто бы наблюдение делало ее сообщником, но от этого еще острее чувствовала, как его пальцы скользнули под шелковую блузку. Кончики грудей стали твердыми. Она открыла глаза, потому что не могла больше сопротивляться. Лицо любовника выражало восхищение.
– Моя прекрасная Глория, восхитительное и непредсказуемое создание, – шептал он, расстегивая блузку. – Снаружи чопорная, а под одеждой прячущая так много женственного. Длинные, длинные ноги в шелковистых колготках…
Джеф расстегнул блузку и снял ее и бюстгальтер, обнажив полные неистово напряженные груди. Длинные, чувствительные пальцы касались их с такой нежностью, что она вскрикнула от наслаждения.
– Видишь, как сильно ты хочешь меня, – улыбнулся он.
Джеф вздохнул, и она пристально посмотрела ему в лицо, ошеломленная силой почти животного желания: глаза сузились до щелок, а их цвет полностью затмили черные зрачки. Каждая черточка лица приобрела необыкновенную четкость, смуглая кожа казалась натянутой на кости. Даже рот, полный и чувственный, с причудливыми изгибами в уголках, сейчас представлял сплошную прямую линию.
Он взял ее руку, провел по твердым мускулам своей груди под рубашкой и задержал на животе. Теряя рассудок, Глория почувствовала его пульсирующее напряжение.
Сейчас это уже не тот мужчина, который любил ее – в сумасшедший уик-энд в юности. Он стал намного старше, намного опытнее, и с годами пришло зрелое желание, которое теперь пугало. В его руках она была такой же послушной, как тесто. Глория вздохнула, а пальцы Джефа тем временем уверенно продвигались к ее груди.
– Мы будем заниматься любовью, ты знаешь об этом? – прошептал Джеф.
Глория почувствовала пламя, скользящее по ноге. Джеф тихо, мучительно застонал, добравшись до бедра, и его пальцы начали нежно поглаживать кожу.
Возможно, если бы он ничего не говорил, физическая близость и состоялась. Но его горькие слова отравляли приподнято-чувственное настроение.
– А твой муж тоже к тебе так прикасался? И так же заставлял мучиться? – язвительно шептал он, сжимая рукой нежною мякоть ее бедра.
Выскользнув из-под него, Глория вскочила с кровати. Джеф перевернулся на спину, положив руки под голову, но взгляд его стал твердым как скала. Глаза женщины растерянно смотрели на него, и взгляд стал еще растеряннее, а румянец – ярче, когда она увидела, как сильно Джеф возбужден.
Глория покачала головой.
– Джеф, я одна из тех старомодных особ, которые могут быть преданы одному человеку всю свою жизнь.
Его глаза удивленно замерли на ее лице.
– Если ты пытаешься сказать что-то существенное, то продолжай, но избавь меня от загадок.
В этот момент Глория действительно его ненавидела. За ложь, за то, что он осмеливается подозревать и упрекать ее, когда столько темного и неведомого в его собственном поведении. Но она ненавидела и себя за то, что не могла подавить своих чувств.
– Ты хочешь знать, почему я убежала тем утром? Но только не пойму, как умному человеку истинная причина не пришла в голову. – Глория замолчала, увидев внимательный взгляд, и, почувствовав уже маленькую победу, продолжила: – Я узнала кое-что, например, что у тебя есть невеста, Джеф, и что наши встречи – всего лишь маленькое удовольствие для тебя.
Ни тени удивления не отразилось на лице мужчины – только холодный, твердый взгляд, и лишь по чуть приподнятым бровям и выражению интереса на лице можно было понять, что ему небезразличны эти слова.
– Я проснулась среди ночи и увидела, что тебя нет рядом. Ты стоял на балконе, – горячо продолжала она, – закутанный в полотенце. Я слышала твои проклятия, повторяющиеся снова и снова, и мне казалось, что ты жалеешь о случившемся. Затем ты пошел в ванную, и когда принимал душ, зазвонил телефон. Твоя невеста приняла меня за горничную. Твоя невеста! – подчеркнула Глория, и обида, которую она сдерживала слишком долго, выплеснулась в ядовитом словесном выпаде.
Их глаза встретились.
– Хорошо же было с твоей стороны приберегать такие прекрасные сведения, чтобы выложить их в подходящий момент, – холодно ответил он.
Глория молчала, пораженная тем, что он занял наступательную позицию и не собирается оправдываться. Она ответила таким же холодным тоном:
– Я вынуждена была скрывать их как самое сильное оружие против тебя.
– Тебе нужно оружие против меня?
Она пожала плечами.
– Я боялась, что ты попытаешься отобрать Брайана.
Джеф с любопытством посмотрел на нее.
– А теперь?
Глория уже не волновалась.
– Нет, – откровенно подтвердила она. – Я думаю, ты любишь Брайана достаточно сильно, чтобы не испортить ему жизнь.
– Я, похоже, должен быть благодарен за такое мнение обо мне, – скривился в улыбке Джеф и попытался увести разговор в сторону, но Глория перебила:
– Я только что упомянула о Брук. Ничего не хочешь мне сказать?
– Нет, – после паузы коротко отрезал он и, опустив голову на подушку, утомленно закрыл глаза.
– Папа! – послышался за дверью тихий голос девочки, и Джеф быстро свесил ноги с кровати, встал и заправил рубашку в брюки. Его взгляд вдруг потеплел.
– Оставайся здесь, – негромко произнес он. – И ради Бога, застегни блузку.
Глория замерла, наблюдая, как Джеф подходит к двери и начинает поворачивать ключ. Оказывается, он незаметно запер ее. На всякий случай, горько подумала она, в отчаянии закрыв глаза, чтобы не смотреть на кровать, и пытаясь представить, чем бы все закончилось, если бы он не начал спрашивать о муже.
Наконец она села к туалетному столику, пристально глядя на свое отражение, надела блузку и, застегивая ее дрожащими пальцами, решила: пора взять себя в руки и заняться сыном, а не амурными делами с Джефом.
Они приехали сюда на несколько недель лишь затем, чтобы Брайан получше узнал отца и его семью. Она же здесь только в роли родительницы. Где мать, там и сын – вот и все.
И все же Глория должна признать, что сильное физическое влечение, несомненно, существует между ней и Джефом. Но этого влечения явно недостаточно для того, чтобы любить друг друга. И вообще он, наверное, питает к ней такое же отвращение, как и она к нему. Но в то же время нет сомнений в том, что, если бы она захотела, они были бы вместе все время, пока Глория гостит у него. Независимо от того, что произошло между ними в прошлом, теперь Глория не желала быть случайным человеком в его жизни. Ничью на свете не заставит ее вступить в любовную связь, коль заранее ясно, что она будет непродолжительна. И пусть ее тело только что жаждало такого союза. Безразлично все, что было до этой секунды.
Она переборет физическое влечение, которое испытывает к Джефу, такое сильное, что, кажется, готова по первому зову прыгнуть в его кровать.
Послышался легкий стук в дверь. Глория поспешно собрала волнистые волосы в обычную строгую прическу.
– Войдите.
Быстро повернувшись в кресле, она увидела в дверях своего сына с взволнованно выглядывавшей из-за его плеча Элис. Позади стоял Джеф, устремив на нее испепеляющий взгляд поверх двух маленьких голов.
Глория перевела взгляд на Брайана, сияющего от счастья. Для него, наверное, открылся новый прекрасный мир, печально подумала она.
– Как дела, дорогой? – мягко спросила Глория и повернулась к Элис. – Вы играли с динозаврами?
– Мы потеряли гетеродонтозавров, – нахмурился Брайан.