Смотреть на это оказалось страшно. Резня красивой не бывает, как бы потом в балладах ни пели. Острый мой взгляд выхватывал из общей свалки отдельные фрагменты. Вот двое пехотинцев в моих, лазурных, цветах тычут в упавшего воина короткими копьями — куда придется. Лезвие одного разрывает упавшему щеку, пронзает голову, второй с натугой втыкает копье в живот. Или вот еще — запаниковавший солдатик, пацан еще, прости господи, лет семнадцати, бросив оружие, носится от одного хохочущего воина к другому. Те смеются, толкают его в пропитанную кровью грязь, а затем один из победителей развязывает вдруг пояс и идет к пареньку с очевидной даже для меня, закоренелого натурала, целью. Я тут же отвожу взгляд.
Чтобы отвлечься от ужасов победы — черт, как же выглядит поражение? — пытаюсь прикинуть, сколько тут всего людей. Когда-то я умел это делать, в смысле, считать толпу. Это несложно, главное, владеть методикой. Делишь поле на квадраты, прикидываешь, сколько в одном таком уместилось людей, потом просто копипастишь визуально…
Но мне и этого не потребовалось. Стоило только задуматься, как внутренний голос, которому я обещал проставиться пивом в самом начале этого бредового сна, вдруг сообщил: «Потери средние. В бой введено десять тысяч семьсот двадцать семь человек. Из них пехотное ополчение — восемь тысяч триста человек, наемная пехота — две тысячи двадцать шесть человек. Легкая кавалерия — двести шестьдесят три, тяжелая кавалерия — сто тридцать восемь. Потери в пехоте: ополчение шестьсот двадцать человек убитыми, тысяча восемьсот ранеными. Наемная пехота: сто двенадцать человек безвозвратных потерь, триста один — ранения различной степени тяжести. Легкая кавалерия: двадцать человек, сорок четыре коня убиты. Раненых одиннадцать. Тяжелая кавалерия — трое мертвых, два коня охромели.
Ну ни фига себе! Я и так еще могу? Точное число убитых и раненых знать? Это потому что я стратег — так меня, кажется, зеленый назвал? Как он там сказал, ци стратега? Офигеть, дайте две!
А если…
Додумать эту мысль я не успел, поскольку в разум вдруг вторгся безумный бит. Жесткий, агрессивный, будто черти на сковородках в аду панк-рок жарили! Я заметался взглядом по сторонам, ища источник этого сводящего с ума шума, но не смог его разглядеть. Резкие движения привели к тому, что я не удержался в седле и, соскользнув с конской спины, полетел в сторону ставшей вдруг очень далекой земли.
— Твою мать! — заорал я, когда открыл глаза и увидел, что свалился с кровати.
Глава 2. Избранный герой получает предложение
Так закончилось мое первое знакомство с Вэнь Таем по прозвищу Белый Тигр.
Сны о том, как я командую средневековой армией китайцев, стали приходить ко мне около полугода назад. Оказавшись в роли полководца впервые, я не придал этому особенного значения. Ну, сон и сон. Яркий, да. Очень детализированный, тоже да. Сон, который не выветрился из головы, когда я проснулся. Но сон. Просто сон.
Я не напрягся, и когда он приснился мне во второй раз. Бывает. Мозг — та еще загадка. Впечатлился чем-то, подсознательно хотел повтора красивой и страшной картинки, да мало ли что.
А вот когда в третий, четвертый и пятый раз я примерил на себя шкуру командующего армией, всех прежних объяснений стало недостаточно. Сон? Ха, два раза! Сны не повторяются каждую ночь! Точнее, может, и повторяются, но обычно кошмары, а мне пусть и жутко порой было, но это точно не «Звонок» и не «Крик». Да и события каждый раз новые были. Словно я сериал смотрел с собой в главной роли.
Почти всегда были битвы. То моя армия атаковала, то оборонялась, то вела штурм какой-то крепости, то засаду устраивала. Бывали и исключения — относительно мирные сцены, где солдаты вставали на постой в какой-то деревеньке или занимались фуражировкой, так назывался сравнительно справедливый отъем продовольствия у населения. Неизменным оставалось одно — я смотрел на все глазами местного жителя, причем немалого ранга. Стратега, военачальника, князя Вэнь Тай по прозвищу Белый Тигр.
Причем телом я не командовал. То есть реагировал на происходящее, испытывал какие-то свои эмоции, но оставался пассажиром. Смотрел как бы со стороны, странным образом являясь одновременно Алексеем Грудневым двадцати трех лет от роду и китайским полководцем.
Когда я уверился, что не свихнулся и сон мой не совсем сон, начал гуглить. Поисковые запросы привели меня к Троецарствию — исторической эпохе в Китае, когда после восстания Желтых повязок рухнула империя Хань и на ее территории образовались три отдельных государства: Вэй, У и Шу. Получалось, что снились мне события второго-третьего века нашей эры, причем показанные глазами одного из непосредственных участников. Скорее всего.