Блаженный край сей неустанно охранять
От Зла вторженья или приближенья".
"Но горькой вестью полнится мой слух,
И вижу я, что дух из чуждых Небу
Iдин из тех, кто проклят и низвергнут,
Aотов подняться вновь из преисподней;
Твоя забота - отыскать его..."
В воображении Франкино заплясали образы, запечатленные на древних гравюрах. И он будто услышал голос самого Гавриила, приказывающего серафимам лететь в Эдем, где они должны найти Сатану, шепчущего на ухо Еве свои гнусные советы. Он даже представил себе плотский образ Сатаны, который, будучи однажды изгнанным, вернулся как туман в ночи, чтобы заставить человека совершить последнее грехопадение.
Папа подробно остановился на грехопадении человека, затем напомнил, как Бог послал своего сына, чтобы тот смертью искупил людские грехи, а потом мог судить за них. И после этого вернулся к чтению книги. Голос его был сухим и резким, а на лице лежала тень крайнего утомления.
Украдкой взглянув в маленькое окно кабинета, Франкино увидел за ним первые признаки зарождающегося утра. А Папа продолжал читать о водворении Сатаны назад, в ад, где тот призвал своих сторонников следовать за ним в новый мир:
"И я, сюда вернувшись, заявляю,
Что вас с успехом поведу вперед из этой грязной ямы, ямы ада;
Из проклятого дома, где лишь горе;
Из той темницы, что нам дал тиран..."
Франкино вспомнил, как пятнадцать лет назад Зверь уже пытался вырваться из геенны, и почувствовал, что все его тело покрывается холодным потом. Он покосился на кардинала. Глаза Реджани были закрыты, а лицо безмятежно. Казалось, для него слова Папы звучат сладкой музыкой. Конечно, Реджани никогда не приходилось сталкиваться лицом к лицу с Чарльзом Чейзеном. А вот ему, Франкино, к сожалению, довелось!..
К полудню Папа закончил чтение основной части текста. Франкино и Реджани простояли перед ним двенадцать часов. Наконец Папа поднял книгу со стола и зачитал им обращение Всевышнего к своим чадам. Суть его сводилась к тому, что, поскольку человек согрешил в раю, на него возлагается задача впредь самостоятельно защищать сотворенный мир от происков Сатаны. Такую же задачу поставил в свое время архангел Уриил перед архангелом Гавриилом. Но из людей подобные стражи будут выбираться не произвольно, а за совершенный конкретный смертный грех - за попытку самоубийства. Таким образом, эти избранники будут не только охранять Царство Господа, но и нести тем самым искупительное наказание за свои личные грехи, а в целом их божественная миссия будет служить искуплению первородного греха всего человечества.
"Не должен больше человек жить в раю, - говорил Господь, обращаясь к ангелам. - Удалите же их оттуда, дети мои, и знайте, что Сатана, поклявшийся вернуться обратно, должен отныне стать их заботой. И сама жизнь, зачатая во грехе, должна быть положена во искупление их первородной вины. Впредь им надлежит самим, не смыкая глаз, денно и нощно следить за тем, чтобы Лукавый не поднял голову, а врата его узилища были надежно закрыты. И только так они заслужат мое прощение, очистив свои души тяжким трудом вечных стражников у врат адской бездны".
Папа положил книгу на стол и молча указал г входную дверь. Франкино открыл дверь. Вошел секретарь и убрал книгу в шкаф.
Франкино и Реджани поцеловали перстень на руке Папы и, не говоря ни слова, вышли из кабинета. Их шаги гулко отдавались под высокими сводами коридора.
***
Машина монсеньера Франкино съехала с автострады и направилась по неосвещенной двухрядной дороге к лесистым подножиям Апеннинских гор.
Сидя позади шофера, Франкино неустанно молился про себя. Его глаза были закрыты, голова откинута назад. Он не замечал пейзажа, мелькавшего за окнами автомобиля, - ни живописных ферм, ни разбросанных по холмам домиков, мимо которых петляла извилистая дорога. Было почти одиннадцать вечера. Они находились в пути уже два часа, выехав из Рима, еще когда последние отблески заката тревожными сполохами догорали в вечернем небе.
- Синьор, - вдруг произнес водитель, впервые нарушив двухчасовое молчание. Он притормозил и кивнул на дорожный указатель справа. На нем значилось: "Понте-Норте".
Франкино устало оглядел развилку и указал рукой вправо. Шофер послушно свернул И повел машину по крутому горному серпантину.
- Дорога впереди очень узкая, - предупредил священник. - Будьте, пожалуйста, осторожны.
Водитель повернул руль, чтобы отъехать немного дальше от края обрыва.
Одобрительно кивнув, Франкино наклонился к шкафчику между передними сиденьями, достал оттуда папки с документами и быстро просмотрел их содержание. И вдруг резко наклонился вперед, схватившись руками за грудь. Острая боль отдалась в спине и левом боку. Горло словно сдавило тисками, дышать становилось все труднее. Насилу расстегнув клапан кармана, Франкино запустил туда руку, выхватил пузырек с нитроглицерином и бросил под язык две таблетки. Они сразу же растворились, и спустя минуту приступ начал стихать. Франкино глубоко вздохнул, убрал пузырек и отметил про себя время приступа уже четвертого за эту неделю.
Прошедшая по телу волна боли и напряжения сильно ослабила его. Но, даст Бог, он одолеет и это.
- Синьор! - снова громко позвал водитель, указывая вперед.
Франкино все еще держался рукой за грудь. Потом надел очки, чтобы лучше разглядеть угрюмые очертания аббатства Монтересса, построенного над крошечным плато на вершине горы.
- Подъезжайте к восточному входу, - ответил он и застегнул рясу на все пуговицы.
- Да, синьор, - ответил водитель и направил машину на последний подъем перед воротами аббатства.
Франкино взял папки с документами, открыл дверцу лимузина и вышел. Посмотрев наверх, он заметил, что все окна аббатства темны, за исключением одного - на втором этаже.
- Я ненадолго, - предупредил он шофера. Миновав ворота аббатства, священник перешел двор и поднялся по лестнице на верхнюю галерею. Тут он увидел, что в темноте коридора на втором этаже его ожидает женщина.
- Сестра Анжелина! - воскликнул он и остановился.
- Монсеньер? - ответила женщина.
Франкино улыбнулся. Голос бесстрашной Анжелины не Утратил своей твердости за минувшие пятнадцать лет. Но неужели и вправду прошло уже столько времени с тех пор, как он уехал в Нью-Йорк?..
Франкино шатнул вперед, и она вышла ему навстречу в освещенную луной часть коридора. Тепло обняв женщину, он с улыбкой посмотрел в ее потускневшие серые глаза. Она выглядела гораздо старше своих лет. Морщинистая кожа, потрескавшиеся губы... Из-под головного убора выбивались пряди седых волос. Руки, цепко ухватившие его за одежду на груди, казались бесцветными и были сплошь покрыты желтоватыми склеротическими бляшками. Но с лица не исчезло выражение торжества, и Франкино мог только позавидовать ей. Эта стойкая женщина с честью прошла через все испытания и невзгоды. ч - Ты слышала, как подъехала машина? - спросил Франкино.
Старуха кивнула.
- Я увидела вас, еще когда вы свернули у Понте-Норте.
- Ты, как всегда, очень наблюдательна, сестра, - улыбнулся священник.
- И вы тоже, святой отец... Иначе бы вы не оказались сейчас здесь со мной.
Франкино нахмурился.
- Пойдемте, - тихо произнесла монахиня, беря его за руку. - Я приготовила чай в своей комнате. Там горит камин и очень уютно...
- Спасибо за гостеприимство.
Старуха провела Франкино в сумрачную келью и, налив две чашки чая, поставила их на незастеленный дощатый стол, расположенный в центре ее убогого жилища. Потом Анжелина подбросила дров в камин и, отметив, что Франкино неплохо выглядит, сама села рядом.
- Прошло уже так много времени!.. - произнесла она, отхлебывая чай из фаянсовой чашки.
- Да, очень много, - согласился священник. - Ты хорошо себя чувствовала?
- Спасибо, неплохо. Правда, меня иногда мучает подагра - случаются обострения... Но я все равно счастлива. Здесь я обрела покой. А ни к чему другому моя душа и не стремилась.
- Очень рад слышать это, сестра.
- А вы как, святой отец? Где вы были? И что вам принесли все эти годы?
- Большую часть времени я провел в Риме. И в Ватикане, конечно. - Тут его лицо помрачнело. - А в остальные годы мне пришлось прожить в Нью-Йорке.