Повертев в руках трофейный тесак, втыкаю его в землю — и тотчас же замечаю испуганный взгляд Гонты.
— Что такое? Ты знаешь этот клинок?
— Да, мой господин…
— И что в нём такого необычного?
— Господин изволит шутить?
— Отвечай!
Он съёживается — видать, я его реально приложил. Боится — это хорошо! Значит, будет более-менее искренен.
— Это… это «короткий» тесак… у Яра был…
— Да, я отобрал его у твоего товарища, — согласно наклоняю голову. — Он мог бы и получше за ним ухаживать, вообще-то… Совсем тупой, когда его точили в последний раз?
Собеседник робко улыбается.
— Простите мне мой вопрос, господин, но… Яр жив?
— Пока — да. Во всяком случае — был жив, когда я уходил.
— Вы очень добры, мой господин!
— Не со всеми, — выразительно поглядываю на проплешину.
Секунда — и мужик опять на земле.
— Сядь. Я не приказывал тебе лечь.
Уж если играть роль какого-то жуткого злодея — так до конца и всерьёз!
— Расскажи про этот клинок. Всё, что ты знаешь.
Знал он немного. Но даже и этого хватило, чтобы у меня пошла кругом голова.
Этим клинком никто и никогда не пробовал резать чего-нибудь. В смысле — не хозбыт. Реальное оружие. И стоило, кстати, весьма недёшево. Им «работают» на короткой дистанции, до пяти метров. Совершенно необязательно ткнуть им противника в реальности — достаточно обозначить удар. И противник получает ранение!
Испросив у меня разрешение, Гонта обозначил такой удар — и лежавшее на земле бревнышко раскололось пополам! Всё это время я стоял позади него, держа в руке меч — на всякий, так сказать, случай.
Но, похоже, что у него даже и в мыслях не было причинить мне хоть какой-то вред. Не по доброте душевной, надо думать — а со страху. Зная своего товарища, он, как я полагаю, ни разу не сомневался в том, что тот, прежде чем расстаться со своим оружием, не раз и не два попробовал меня им прирезать. Но тесак лежит здесь, а его товарищ — валяется связанный в лесу.
Стало быть, тот, кто его победил, намного круче — и с ним лучше не портить отношений.
Однако же выглядеть в глазах этого деятеля полным лопухом тоже не очень-то охота. Ещё смекнёт что-нибудь… А оно мне надо?
И так уже понятно, что я нифига не у Этномира, а вообще неведомо где. Так что старый анекдот про «голой пяткой на шашку» в памяти всплыл очень даже вовремя. Пусть даже этот мужик совсем съехал умом после моей оплеухи — так проплешина на месте костра уж точно не могла привидеться всем присутствующим одновременно. Что-то же спалило этих умников и подрало одежду у Лики?
Поэтому стараюсь выглядеть в глазах собеседника эдаким букой, который чем-то очень недоволен. И то сказать — здоровенный (ибо к хилякам я точно не отношусь) мужик, весь обвешанный всяческим железом (хрен кто просечёт, что меч не заточен… я же его в ножны убрал!) и с мрачным выражением на угрюмой морде — далеко не тот персонаж, которому охота травить байки. Да ещё и некий, выражаясь модно, бэкграунд — в виде той самой проплешины и троих обезоруженных мужиков в лесу. Да, чуть ещё про покойника не позабыл… он тоже весьма в кассу в данном случае. Как и отчего он помер — не видно, особых повреждений на теле нет. Так что домыслить можно всё, что угодно — хрен кто проверит.
Понятно (мне — во всяком случае), что оные лопухи слишком уж понадеялись на всякие там штучки в виде навороченных клинков и прочей чуши — но они-то в это верят! Впрочем, глядя на половинки бревна… тут и я поверить готов. Во что угодно.
Так что осторожно расспрашиваю мужика, не забывая время от времени хмурить брови. Мало ли… вдруг я привык на завтрак младенцев есть, а тут ни одного, как на грех, и не отыскалось?
Спустя минут двадцать, из лесу показался Лики, подгоняющий троих обескураженных разбойников.
Ибо мой собеседник уже успел повиниться в том, что вся эта компашка — те самые разбойники и есть! И ныне бесследно исчезнувший главарь — знаменитый Кор Пестрый, коего безуспешно ловят уже целых два года. И неудачи в поиске объясняются тем, что главарь был нефиговым колдуном, умевшим ловко отводить глаза стражникам. Впрочем, как я думаю, толстый кошелёк иногда намного эффективнее любого колдовства…
Вышедшая из лесу троица привычно повалилась на землю, выражая безусловную покорность и преданность. На ногах остался только Лики, вовремя просёкший, что подобные изъявления мне не всегда по душе. И поднявший их на ноги по моему жесту.
Врубился мужик… И судя по всему, всерьёз рассчитывает занять местечко потеплее. В смысле — рядом с новым главарём.