Он заметил кулак, летящий в его сторону, как раз перед тем, как тот попал бы ему в лицо.
Скользнув вбок и назад, Ревик пригнулся и едва увернулся от удара.
Он успел поднять руки, прежде чем за ним захлопнулась дверь. Его свет перестроился, и он двинулся, на этот раз быстрее, когда кто-то схватил его сзади.
Часть его света скользнула вверх, оценивая, как он двигает телом.
По крайней мере, четверо. Видящие.
Боевую подготовку ещё предстояло оценить.
Он не думал.
Замахнувшись локтем и перенеся большую часть своего веса назад, он ударил мужчину-видящего, стоявшего позади него, в лицо локтем, как раз в тот момент, когда мужчина пониже ростом собирался завершить захват за горло. Используя свою спину и вес тела, чтобы лишить того же видящего из равновесия, Ревик не остановился, а в следующее мгновение рванулся вперед, используя тело другого в качестве сопротивления, и ударил ногой мужчину-видящего перед собой. Он крепко ударил второго нападавшего, сначала в грудину, затем нанёс боковой удар в колено и согнул сустав с почти слышимым хлопком, как раз перед тем, как он опустил руку по дуге и по пути вниз ударил его в висок.
— Твою мать! — прорычал видящий.
Ревик повернулся и ударил третьего видящего по лицу.
Он не остановился, а ударил вперёд всем своим весом, отбросив того же видящего в кирпичную стену и помятый мусорный бак, выкрашенный в тёмно-зелёный цвет. Тяжело дыша в те несколько секунд, которые дал ему удар, он использовал свои глаза и то, что было доступно из его света, чтобы просканировать остальную часть переулка. Щит скрывал их от него. Он не мог взломать этот грёбаный щит, не сейчас.
Грёбаный Совет.
Из-за того, что его собственный свет был изолирован, он чуть не погиб.
Как минимум мог быть избит до полусмерти.
Теперь он мог видеть их всех, своими глазами и своим светом.
Пять, а не четыре — включая тех троих, по которым он уже нанёс удары.
Они стояли вокруг него неровным кругом, настороженно наблюдая за ним, словно пытаясь решить свой следующий шаг. Уделать его оказалось не так просто, как предполагали их пьяные умы, учитывая элемент неожиданности и их численное превосходство.
Значит, не бойцы. По крайней мере, не опытные бойцы.
Глаза Ревика приспособились за эти несколько секунд, прежде чем он снова двинулся и затем занял позицию между тем, чьё колено он только что выбил из сустава, и проходом в другом конце аллеи.
Самый слабый игрок в середине. Он научился этому в юности.
Знать свои пути отступления.
Он не хотел, чтобы эти ублюдки загнали его в угол.
Теперь, когда у него было время подумать, он узнал шёпот нескольких из этих светов.
Одним из них был голубоглазый видящий с секс-шоу, большой, с нацистским шрамом на лице. Даже без этих глаз Ревик помнил подробности этого шрама, изломанную диагональную линию, пересекавшую его в остальном красивые черты лица, а также его огромный рост, достигавший почти 215 см. Он был по меньшей мере на пару сантиметров выше самого Ревика и, вероятно, килограммов на 25 тяжелее. Ревик пересчитал, оглядев его с головы до ног.
На тридцать.
Ублюдок стоял прямо под сценой.
Он пришёл туда пораньше, чтобы на протяжении представления находиться рядом с Ревиком.
Ревик почувствовал его несколько раз перед началом секса, особенно когда Торек избивал его. Парню это доставляло слишком много удовольствия. Он со смесью отвращения и боли в свете наблюдал, как Ревик трахал ту женщину-видящую.
Сложив всё это в уме за те же несколько наносекунд, Ревик поймал себя на том, что вспоминает, что Торек велел ему выйти через заднюю дверь.
Неужели Торек его подставил?
У него тоже не было времени думать об этом прямо сейчас.
— Я вас знаю, братья? — спросил он. — Потому что вы стоите у меня на пути.
Он сфокусировал части своего света на каждом из них, пока подсчитывал расстояние до выхода из переулка. Ему пришлось бы обойти двоих из них, чтобы добраться туда, включая того голубоглазого ублюдка, который, как предположил Ревик, вероятно, умел драться, просто по тому, как он там стоял.
Чёрт, даже по тому, как он держался в стороне, позволяя другим сначала попытать счастья с ним.
Ревику не очень нравились его шансы, несмотря на то, что он нейтрализовал их преимущество в виде фактора неожиданности. Ему не нравились его шансы выбраться из этого до того, как появятся лимузин и Эддард. Ему не нравились его шансы на то, что ни один из них не окажется вооружён чем-то значительно более внушительным, чем их кулаки.