— А сейчас за стол, — вдруг сказала мама громко, потянув всех за собой, — садитесь пока, а я придумаю что-нибудь по-быстрому. Ты наверно устал и голодный с дороги, сынок? — произнесла она нежно, сдерживая радость встречи, и порывисто погладила по волосам. Совсем как в детстве.
— Спасибо, мам, — улыбнулся в ответ как раньше. Этот привычный жест согрел сердце. — Только вещи положу и приду. Хорошо?
Она кивнула, а я пошел в свою комнату. Тут все было по-прежнему, словно только недавно вышел и скоро вернусь…. И не было этих семь лет вдали от них. Так было странно и приятно, когда отвык от того, что есть родные. Когда вместе можно сесть за стол, разговаривать, делится мыслями с ними, а не Руглом. Тот при всей нашей взаимной привязанности не мог дать этого. А мне теперь все вокруг словно лишний раз говорило, как они ждали все это время обратно.
Тогда быстро положил баул, еще раз огляделся и, не мешкая спустился вниз. Родные уже сидели за столом в ожидании только меня. Угощение действительно было скудное и на скорую руку, но даже это показалось мне пиром, когда рядом была семья. Мои же вкусовые предпочтения давно были более, чем неприхотливы после всех этих лет.
— Я так рад всех вас снова видеть, — вдруг сказал искренне, улыбнувшись почти как раньше и садясь. И только в эту минуту ощутил в полной мере, что вернулся домой
Пока неспешно ели, родные забросали меня вопросами о странствиях. Я не хотел огорчать их суровыми деталями, а потому пытался вспоминать только интересные, забавные и даже смешные случаи. Даже пару раз развеселил Саелу, которая посмеялась на моими приключениями с юношеской самоуверенностью завив, что она бы точно не оплошала. В ответ лишь хмыкнул, словно видя себя самого со стороны до Церемонии. Затем немного помешкав, все же рассказал про Ругла. Не все, но самые важные детали. Отец слушал молча и очень внимательно, а я понимал, как тому может быть сложно принять, что эта страшна тварь, которая чуть его не убила когда-то, не зло. Лишь надеялся, что у него не было в тот момент выхода. А с языка так и просилось сказать ту правду, которая для меня была очевидна давно: без заботы Ругла я бы тут не сидел. Но решил все же не огорошивать родных еще сильнее.
— Ты уверен, что это не злобные твари? — спросила в конце рассказа Саела, отлично зная историю отца.
— Да, — вздохнул, — они только выглядят страшными. Но на самом деле это преданное и верное животное. Дикое, кровожадное, но этот бораг никогда не пытался мне навредить, кроме первого раза, когда просто боролся за свою жизнь.
За столом воцарилась тишина.
— Ладно, — вздохнул вдруг отец, вставая, — давайте теперь отдохнем. Завтра сложный день. Тем более совсем скоро у Саелы Церемония. Мы ждем дату со дня на день.
Я бросил взгляд на сестру, которая тут же побледнела. Мне был знаком тот страх, который жил сейчас в ее сердце.
— Все будет хорошо, — сказал успокаивающе, — скоро у нас будет четыре настоящих стража в семье.
Та вскинула на меня благодарный взгляд, а я понял, как стал ценить родных теперь, когда пережил все те семь лет вдали и в чужой стране.
Еще раз обнявшись, мы разошлись спать.
Странно, но как только закрыл глаза, не провалился в сон без сновидений, как думал, а увидел все тот же лес и любимое озеро. Листва шелестела, птицы пели на разный лад свои трели, журчала вода, и светило пригревало так нежно, как никогда. Но я смотрел только на девушку, которую прижимал к стволу раскидистого дерева. Моя рука держала ее за горло, а та смотрела, готова убить взглядом, с издевкой спрашивая, убил ли я в жизни хоть одну ведьму. Но самое главное, что вместо того, чтобы сделать то, как поступил еще днем, мне сейчас захотелось убрать липнущие к ее милому личику волосы, провести пальцами по нежной щеке, повторить контур губ. Мои руки и пальцы в прорезях привычных перчаток по сравнению с ее кожей, казались такими грубыми, такими чуждыми ее хрупкости. Умом я понимал, что та настоящий воин и скоро уйдет служить, но мне все равно во сне Лира казалось воздушной и хрупкой. Все ее тело было настолько женственным и чувственным, порождая во мне желания и мысли не как к кандидату, нуждающемуся в обучении. Хотелось любоваться ею, готов был даже выслушивать упреки и издевки, а больше всего попробовать на вкус ее губы. Те манили как ягоды айнериса, красивого растения с нежными розовыми цветами, которые созревали в темные сочные плоды. Те были сладкими и нежными. Их было крайне сложно собирать, потому то привыкшие к оружию пальцы просто раздавливали нежную мякоть, и от этого по кисти тек красный сладкий сок…
— Зубы Таргила, — выдохнул я ошалело, открыв глаза и пытаясь осознать, что это только сон. Ничего подобного никогда не чувствовал, хотя многие женщины за семь лет предлагали мне ночь удовольствий, и я соглашался. Больше по любопытству в начале, а затем скорее от скуки. Но это было просто приятно и никаких настоящих чувств никогда… А тут даже само предвкушение, когда коснусь ее губ принесло такое волнение, о котором и не мог предположить раньше…
Когда посмотрел в окно, то понял, то круг светила уже поднимается из-за горизонта. Я давно привык вставать так рано, часто ночуя в лесу и поднимаясь с птицами, и не думал менять привычки.
Оказалось, что и родители встают так же рано. Саела только ворчливо спустилась вниз, когда мама ее разбудила, напомнив, что я должен с ней поговорить о даре до тренировки.
Глава 23
Глава 23
Завтрак неожиданно прошел так привычно, словно и не уходил служить на эти годы. Только более частые взгляды матери, да хитрые ухмылки отца были непривычны, словно они никак не могут насмотреться. И снова эта неловкость….
— Пап, наверно пойду сегодня, потренируюсь с молодежью, — сказал я, уже закончив с едой. — А то привык уже.
— Да, конечно, — кивнул он, — Ты если захочешь, можешь стать наставником. И да, подумай о том, что скоро тебя спросит о выборе. Пара или служение дальше. А в занятиях, прошу, не увлекайся. Не надо.
И мы оба поняли, что именно тот имеет в виду. О даре и том, как использую его теперь. Это было сложнее, ведь за годы уже стало привычкой то, что чувствовал. Но все равно кивнул, намереваясь сделать все возможное.
— Да, безусловно.
— И ты тоже, — вдруг строго сказал отец, повернув голову и посмотрев на Саелу.
Та лишь скривила недовольную рожицу, что не маленькая и все сама понимает. А еще, что одного приказа ей вполне достаточно.
После этого в комнате рассказал сестре немного о приемах, а потом о даре. Как воспринимать его. Сложно сказать, как это воспринималось ею сейчас, когда еще не чувствуешь это сам, но та слушала очень внимательно и не перебивая. Это обнадеживало.
Когда уже пришли вместе на тренировочную площадку, то весь молодняк восхищенно замер, а я пожалел, что забыл про свою славу. Это начало утомлять. Ко мне же сразу направились наставники. Этих я не знал. Видимо те вернулась, пока служил.
— Приветствуем тебя, Арай, — сказал самый старший, — меня зовут Карель. Мы рады тебя видеть здесь. Знаем о том, что сделал. Молодец. Может покажешь нашим кандидатам пару приемов? Как ты там победил тех гнусных ведьм?
Челюсть от внезапно нахлынувшего раздражения сжалась сама собой. Те воспоминания были слишком тягостны, а мне постоянно о них напоминали.
— Может просто покажу что-нибудь? — предложил я сухо.
— Да, как сам решишь, — кивнул тот, словно не заметив мой тон и отошел, пропуская на площадку.
Но вдруг, когда только встал перед кандидатами, пока Карель прервал начавшийся поединок и объявил о планирующемся представление, то услышал дикий крик сбоку. Такой знакомый и такой громкий.
— Арай! Вот ты сын Таргила, вернулся раньше меня! Всегда первый, зараза!
— Румей, — выдохнул тут же, обернувшись и улыбаясь другу.
Тот значительно возмужал, словно став еще больше, а на щеке и шее красовались старые глубокие шрамы. Но улыбка и глаза остались такими же задорными, как прежде. Тогда кивнул Карелю о некоторой заминке, тот лишь понимающего усмехнувшегося. А сам тогда пошел навстречу другу.