Я несколько секунд обдумывал услышанное.
– Забавно. Выходит, ты тут единственный курсант, попавший сюда невольно?
Ярин опять пожал плечами.
– Ну почему невольно. Сам ведь подал документы, на веревке никто не тащил. Другой вопрос, что потерять право на слова «я пас, с меня довольно» можно не только путем продажи себя государству. Бывают в жизни такие вот повороты.
– И не говори. Ладно, у меня вопросов больше нет, дуй обратно на тренировку.
После того, как Добровский ушел, я сидел и еще минут двадцать задумчиво созерцал ампулу. По всему выходит, что слишком крутой прогресс – на самом деле не совсем его заслуга. Правда, проверить неожиданно появившуюся у меня теорию можно только одним способом.
Я взял ампулу, отломал кончик и выпил содержимое.
Горькая, зараза.
На следующий день я позвонил агенту.
– В общем, дело такое. Я сегодня разделил дозу пополам и подсунул Добровскому и еще одному курсанту с наиболее близкими показателями. Контрольная группа, так сказать. Оба выдали незначительную, но заметную и почти идентичную прибавку к своим результатам. Выводы очевидны.
– Ну, по крайней мере очевидно, что сейчас он без допинга, – согласился эсбэшник. – Однако остается открытым вопрос, как курсант, пасший задних по физподготовке, внезапно выдал абнормальный результат на отборе…
– Думаю, у меня есть ответ на этот вопрос. Вы накопали что-то по его кругу знакомств?
– Да, а что именно интересует?
– Кто его девушка?
Агент запнулся на секунду.
– Вот тут мы не преуспели. Нам мало что известно о его личной жизни, и это подозрительно.
– Я это и хотел услышать. Все сходится. У нас с Добровским была беседа по душам, и он признался, что встречается с девушкой, которая гораздо выше его по социальному положению. Долгое время об этом не знала даже семья девушки, оттого вы ничего и не накопали. Ее родня, естественно, против, и у Добровского единственный реальный шанс – пройти обучение, получить рыцарский ранг и прославиться. Оттого он и вкладывается сильнее всех. Его мотивация объясняет его прогресс, а если он прошел отбор нечестно, как-то ухитрившись обмануть комиссию – ну, так это даже плюс. Изворотливость и хитрость в нашем деле очень важны. Такие вот дела, агент.
– Это требует проверки. Если установим, кто его девушка – будем уверены, что он говорит правду.
– Угу. Как установите – сообщите.
– Разумеется. Всего доброго, и спасибо за информацию.
Как только он отключился, я набрал на внутреннем телефоне Скарлетт:
– Тут такое дело… Нужно найти одного дворянина.
– Кого именно? – деловито уточнила она.
– Про него известно, что он высокого положения человек и из весьма знатного Дома, имеет лабораторию, связанную с фармакологией, или просто важная шишка в этой отрасли, и у него есть дочь по имени Даринка. Сделать это надо в обход СБС.
– Хм… Попытаюсь. А зачем это?
– Я думаю, что он сможет помочь нашему делу.
На следующий день случились сразу два события.
Ранним утром пришла первая партия «потрошителей» – двадцать штук. Новенькие, со сладким запахом машинного масла и легким ароматом пороховой гари, значит, уже проверенные, а может, даже пристрелянные.
С ними привезли несколько ящиков «практических» боеприпасов, то бишь обычных патронов для крупнокалиберного пулемета, и небольшое количество специальных патронов, преимущественно осколочных и подкалиберных, а также документацию, причем к каждой винтовке прилагался не только ее собственный техпаспорт, но и техпаспорт ствола, включая стендовую мишень с технической кучностью.
Сами серийные «потрошители» с виду, как и говорил Потоцкий, были менее изящными, со множеством штампованных деталей, и оттого выглядели строже и угловатей. Как по мне, так даже лучше: все-таки винтовка – это оружие, а не произведение искусства.