После очередного набега князь Всеволод повелел соорудить здесь крепость из камня.
На строительстве было задействовано множество народу. В короткий срок возвели высокие башни и стены. Дошел черед до моста. Правда сразу после постройки он обрушился. Строители соорудили новый крепостной мост, но и его смыло дождями. В третий раз у стен крепости появился мост – наутро в него ударила молния, и он снова разрушился. Опечалился князь и отправился к колдуну Козичару, который прибыл сюда с южных окраин и, по слухам, водил дружбу с темными силами.
– Что нам делать, чтобы мост стоял? – спросил Всеволод.
Ответ колдуна был таков: «Первого, кто утром подойдет к мосту, нужно принести в жертву. И пусть судьба сама выберет, кто станет стражем крепости: зверь, птица или человек. В противном случае мост так и будет заваливаться».
Подумал князь, поговорил с воеводой и решил последовать совету колдуна. Он отдал приказ дружинникам: принести в жертву первого, кто утром зайдет на мост.
Едва утреннее солнце позолотило верхушки деревьев, к мосту подошла… юная жена князя Евдокия.
Княгиня была светловолосой, голубоглазой красавицей. Молодые жили дружно и счастливо, что было не так уж часто в княжеских семьях.
Несколько дней она не видела мужа. Тоска и горечь разлуки не давали ей покоя, поэтому, как только рассвело, княгиня отправилась в крепость. Евдокия ничего не знала о приказе мужа. Стоило ей приблизиться к мосту, как стражники схватили бедняжку.
Князь Всеволод был суров по части наказания, потому дружинники побоялись не выполнить приказа.
Узнав о гибели любимой жены, князь пришел в ужас.
– Прости! Недоглядел я! – воскликнул седой воевода Быслав, падая на колени.
– Вели отправить за Козичаром, а тело княгини отнесите в мои покои, – только и ответил Всеволод.
Едва увидев чародея, князь кинулся к нему: «Скажи, сможешь ли ты вернуть мою жену к жизни?»
Некоторое время колдун пристально всматривался в бледное лицо княгини. В темных глазах его горел огонь.
– Это сделать непросто, князь, – тихо ответил Козичар. – Я смогу оживить ее, если кто-то по собственной воле согласится поменяться с ней местами.
– Я виноват в ее смерти, потому мне и отвечать, – сказал как отрезал князь.
– Если дашь слово княжеское, что пойдешь со мной после того, как Евдокия оживет, то исполню твою просьбу.
Лицо Всеволода помрачнело.
– Мое слово крепко, и все это знают.
Тогда колдун протянул князю склянку с темной жидкостью.
– Влей этот отвар княгине в рот. На рассвете жена твоя очнется, но ты должен будешь проститься с ней и пойти со мной.
– Сделаю все, лишь бы Евдокия была жива.
Ранним утром, едва только затеплился рассвет, княгиня распахнула глаза.
– Как же я соскучилась, сокол мой, – воскликнула она, заключая мужа в объятия. – Почему ты хмур? Иль случилось что худое?
– Случилось, милая, – отвечал князь, нежно обнимая супругу. – Мне нужно будет покинуть тебя.
– Неужели не можешь остаться? – обеспокоенно спросила Евдокия, поднимая на мужа бездонные голубые глаза.
– Я слово княжеское дал, – коротко ответил он.
Тут в углу послышался шорох. Княгиня обернулась и увидела высокого, худощавого старика с длинными белыми волосами и такой же белой бородой. Дряблая старческая кожа свисала мешками на щеках и под глазами. Из-под седеющих бровей на женщину метнулся острый взгляд. Просторная серая одежда спадала до самого пола. Одной рукой Козичар опирался на большой посох из темного дерева, навершие которого украшал череп ворона.
– Прости и прощай! – князь прикоснулся губами к волосам Евдокии.
– Я буду ждать тебя, – княгиня смахнула слезу с длинных ресниц.
– Я обязательно вернусь!