— Но знание это великое. И чтобы оно в мою дурную башку влезло, все прошлое из нее вышибло. Я потому и спрашивал тебя, какой год да кто правит, что не помню ничего, что до той грозы было. Будто и не жил вовсе. Вот убей меня гром на этом самом месте, если вру!
И, глядя Кузьмичу прямо в глаза, я медленно поднял руку и еще раз широко, истово перекрестился на красный угол избы, где висела потемневшая от времени икона.
— Сила, что во мне — не от Дьявола. Она для защиты от него дана. Божьим промыслом, не иначе.
Широкое лицо Кузьмича побледнело. Для простого и набожного мужика это объяснение было единственным, которое он мог принять. Образ «юродивого», «божьего человека», которому после удара молнии открылась истина, ему понятен и близок. Теперь он смотрел на меня уже по-другому — не просто со страхом, а и с благоговением.
— Вот оно что, Михаил… — прошептал он, тоже перекрестившись. — Прости меня, дурака старого, за мысли худые!
— Ничего, брось передо мной каяться. Перед Богом каяться надо. Чего по делу–то скажешь?
Теперь, когда доверие было восстановлено, он охотно поделился новыми сведениями.
— Безделушки твои… в деревне не продашь. Народ тут темный, испугается. Да и денег нет. Тебе в город надобно, в уездный центр. В Кунгур то бишь. Там и дворяне живут, и купцы побогаче. Они на всякие диковинки падки. Особенно если оберег от порчи да сглаза. У них там свои дела, свои интриги, и сглаза они боятся пуще огня. Вот им и неси свой товар!
— Понял. Ну, в город-так в город. Дай-ка пока поснедать, а завтра я еще в лес схожу, добуду кое-чего, найдется нож да веревка? И кстати, что там по нашему уговору? Кто-то мне кров обещал, — с намеком покосился я в сторону сеновала, который ну никак не подходил в моем представлении на это понятие.
— Сей же час скажу, чтобы тебе комнату освободили, — засуетился Кузьмич.
Аглая в этот момент подала мне котелок щей, на который я накинулся с изрядным аппетитом.
Вечером Кузьмич без лишних слов сунул мне в руки острый, хорошо заточенный нож и моток крепкой бечевки. Забрав инструмент, я проверил свою самодельную ловушку и ушел в теперь уже свою комнату, которую до этого занимал один из старших сыновей мужика, прокручивая в голове план на ближайшее время. Странное дело: страх перед неизвестностью, еще утром холодной рукой сжимавший нутро, растаял. Вместо него пришёл азарт первооткрывателя и… предпринимателя. Лес уже не казался мне враждебной чащей — он превратился в бесплатный склад и мастерскую под открытым небом.
Мысленно я выстраивал план своего грядущего обогащения. Первое, что пришло в голову — «вечная зажигалка». Это идеальный первый товар. Понятная, полезная, страшно удобная в сравнении с примитивными местными кресалами, вещь и в то же время — выглядящая как чистое чудо. Подойдёт и для дворянских салонов, и для купеческих обозов, и для военных походов, где отсыревший трут может стоить жизни. Сначала — штучный эксклюзив. Потом, когда появятся деньги, — мелкосерийное производство. Когда-то мы с ребятами из Северо-западной Академии теоретической и прикладной магии мастерили такие от нечего делать — просто по приколу. Для ее создания нужна кора измененной под влиянием Грани сосны. Для заготовки коры можно будет нанять Кузьмича с сыновьями, обучить их простым операциям, не требующим магии. Главное — сохранить в тайне секрет «батарейки». Никто пока не должен узнать про начинку для них — «светлячков», еще один вид тварей из-за Грани, но безобидный и полезный. Для всех прочих это будет «магия, запечатанная в дереве».
Но зажигалки, думаю, будут лишь началом — способом заработать стартовый капитал и репутацию. А дальше можно разработать целую линейку: световые шары, не требующие масла; примитивные «электрошокеры» для городской стражи; амулеты с лечебным действием на основе слабой биоэлектрической стимуляции… В этом мире открывалась целая технологическая ниша, и занять её мог один человек — я.
…А тем временем в ерофеевской конторе в селе приказчик Кондрат, только что загнавший насмерть вороного конька, бледный и униженный стоял перед дубовым столом хозяина.
— … а он, ирод, рукой махнул — и у мужиков топоры синим пламенем загорелись! Бесовское! — заикаясь, докладывал он. — И гром с ясного неба! Лошади взбесились, нас чуть не потоптали! Василий Захарыч, это не бунтовщик, это колдун настоящий! Мы без батюшки, без святой воды к нему больше ни ногой! Он же мной управлял, как куклой какой-то! Вот те крест!