Я кивнул. У меня возникло ощущение, что братья не станут никому рассказывать о Дердре.
— Хорошо. Тогда, я думаю, единственная возможность — это как можно быстрее разыскать Найзи и напомнить ему о том, во что он может вляпаться. Если, конечно, ты не думаешь, что это просто страстное увлечение, которое скоро развеется.
Я покачал головой.
— Ты не видел их вместе, — сказал я. — Впрочем, как и ее саму, а то бы не стал этого говорить.
— Тогда мы должны найти Найзи и надеяться на то, что у него достаточно здравого смысла.
— Боюсь, что его мысли заняты лишь Дердрой, — заметил я, следуя за ним.
По дороге Оуэн продолжил свой рассказ.
— Как только Конор взял новорожденную Дердру под свое покровительство и поклялся жениться на ней, ее увезли и поселили вместе с Леверкам, старой кормилицей Конора, жившей вдвоем с мужем в самом сердце огромного леса близ Куэлгни, в сокрытом от посторонних глаз замке без зеркал и блестящих поверхностей. Никто, кроме этих двух стариков и короля, не знал, где находится девочка. Когда Дердре исполнилось десять лет, старик умер, и ее воспитанием продолжала заниматься лишь его вдова. К тому времени, когда до семнадцатого дня ее рождения оставался месяц, Дердра ни разу не видела ни своего собственного лица, ни лица своего сверстника или сверстницы, и не знала никого, кроме стариков. Иногда, ночью, приезжал высокий человек, который входил в ее комнату и поднимал над головой лампу, чтобы рассмотреть лицо девочки. Она не знала, кто он, но понимала, что нужно делать вид, будто она спит, поэтому лежала тихо и не шевелилась. Девочка чувствовала исходивший от него запах кожи и пота, а однажды за звоном монет, посыпавшихся на стол, и негромким смехом даже расслышала его низкий голос, когда он что-то говорил старой кормилице. Ей страстно хотелось узнать, кто он такой, но, когда она набралась храбрости и спросила об этом старушку, та стала все отрицать, утверждая, что Дердре это просто приснилось.
Однажды вечером, когда до дня ее свадьбы осталось совсем немного времени, Дердра и Леверкам смотрели через крепостной вал, защищавший их замок, на мир, освещенный полной луной и покрытый снегом. Снег лежал повсюду, доходя до бедра взрослого мужчины, и покрывал тонким слоем ветви деревьев, ожидая, когда первый утренний ветерок тихо сдует его на землю. Деревья казались выкованными из старого серебра и сияли в отражавшемся снегом свете. Вместо обычного зеленого все пространство перед входом в замок было устлано густым белым ковром, с единственной темной заплатой в том месте, где поваренок забил на ужин теленка. Кровь животного покрывала снег багрово-черной коркой. Дердру вдруг охватило какое-то странное чувство, и она воскликнула печальным тоном:
— О няня, таковы будут цвета человека, которого я полюблю! Волосы его будут цвета воронова крыла, щеки — такого оттенка, как кровь, а кожа — как свежевыпавший снег.
На лице старой кормилицы отразилась тревога, и Дердра сразу же этим воспользовалась.
— Ах, только не говори мне, что Конор, который будет моим мужем, не такой, я ведь уже и сама догадалась! Но скажи мне честно, есть ли в Ирландии такой человек, как тот, которого я описала?
Старая кормилица ответила честно, хотя и скрепя сердце.
— Есть, дитя мое. Ты только что описала Найзи, сына Осны, воина Красной Ветви.
Дердра опечаленно отвернулась от нее.
— Значит, я никогда не буду счастлива с Конором и никогда не соглашусь стать его женой, пока жив Найзи.
С этими словами Дердра упала перед Леверкам на колени и ухватила ее за юбки. Леверкам попыталась придать лицу строгое выражение, однако она любила Дердру и не испытывала желания видеть ее несчастной женой короля.
— Ты должна.
— Не буду, не могу. Я лучше умру. Найзи не допустит этого, и мы всегда будем вместе.
Старая кормилица отвернулась, чтобы не видеть обращенного к ней прекрасного лица, и тихие слезы упали с ее щек, словно растаявший снег с темных веток деревьев.
Оуэн замолчал. Мы решили разделиться и искать сыновей Осны по отдельности. Я отправился на поиски, вспоминая Дердру, темные волосы, обрамлявшие ее лицо, и о том, что она рассказывала Найзи о своем детстве. Теперь я понимал, что за ее словами скрывается правда, которую она знать не могла.
11
Я внезапно проснулся. У меня раскалывалась голова.
На краю моей постели сидел Найзи. Он смотрел на меня со странным выражением лица, говорившим, скорее всего, о чем-то вроде сильного смущения.