Поняв, что от меня ничего не добиться кроме невнятных кивков головы, она оставила меня в покое. Я простояла так до заката, а потом еще немного пока совсем не стемнело и на палубе не зажгли фонари. Все это время меня никто не беспокоил. Потом, не чувствуя под собой ног в сопровождении кого-то из команды дошла до каюты где и свались, проспав до самого утра сном без сновидений.
Рано проснувшись, я умылась холодной водой, из кувшина, который заботливо поставили на столик рядом с деревянной откидной полкой, заменявшей на этом судне кровать. Вчера меня уже спящую кто-то раздел, хочется думать, что сестра — серое платье аккуратно висело на спинке стула, под ним стояли туфли. Сильно хотелось есть. Одевшись и расчесав своевольную гриву волос, я отправилась на поиски источника пищи.
Палуба встретила меня тишиной и туманом, непривычными после вчерашнего шума и буйства красок. Тихие всплески раздавались то с правого, то с левого борта. Казалось, что мы не плывем, а стоим в этом неподвижном плотном воздухе, увязнув в нем как насекомое в смоле. Я вдруг подумала, что так и не рассмотрела корабль и не познакомилась с командой, обитавшей на нем.
- Тень, ты уже проснулась? - раздался совсем рядом неприятно громкий голос сестры, заставивший меня вздрогнуть.
Из плотной влажной пелены показалась сначала ее рука, взявшая меня под локоть, а затем возникла и она сама.
- Как мы войдем в порт? Ничего же и на пол метра не видно? – в недоумении поинтересовалась я.
- Не беспокойся ветер уже меняется и через пару часов ты сможешь ясно различить встречающий нас берег, – успокоила меня родственница.
Как интересно, я никакого изменения ветра не чувствовала. Но раз сестра говорит это так уверенно, значит у одного из ее последователей дар управления погодой. Такой талант редко встречается у тех, кто раньше были людьми. Огоньку повезло.
Примерно через час я наконец смогла разглядеть корабль от носа до кормы. Сейчас с наполненными ветром прямоугольными парусами это небольшое двухмачтовое судно имело грозный и стремительный вид. Сильное впечатление производила расцветка корабля — черный корпус контрастировал с красными досками палубы. С нижних парусов, также черного цвета к верхним поднимались багряные языки пламени. В лучах, неожиданно выглянувшего из-за низких облаков солнца, корабль на миг показался объятым огнем. Представляю насколько живописно он смотрится с берега. И это называется не привлекать внимания? Вероятно, моя сестрица забыла мне рассказать, что имеет в этом городе определенную известность, раз мы так открыто идем под своими цветами.
В дали уже можно было вполне отчетливо различить город, укрытый в бухте между скал. Как разномастные постройки лепились, к отвесным каменистым склонам мне было решительно не ясно. Тем не менее городские улицы серпантином спускаясь вниз упирались в высокую стену из моего видения, прямо под которой суетились люди и явно шла бойкая торговля.
Команда корабля начала резво сворачивать паруса, а мое сердце почему-то ухнуло от волнения куда-то вниз. Меня затошнило, и я подумала, что так сегодня и не позавтракала, а теперь уже поздно, все равно не успею, да и вряд ли в таком состоянии кусок в горло полезет.
Судно причалило, трап сброшен — мой выход. На пристани нас встречал непонятного вида вертлявый мужичок. Который увидев мою сестру склонился в глубоком поклоне и начал бормотать себе под нос какие-то приветственные слова. Огонек взглянула на него с улыбкой и кивнула, заметив это мужичок выпрямился и проворно устремился в сторону города. Мы с сестрой последовали за человеком, а позади нас шествие замыкали два последователя которых моя родственница отобрала для нашего сопровождения.
Для видимости мы походили вдоль довольно грязных торговых рядов, разглядывая всевозможный товар. И вот наконец дорога привела нас к небольшой площадке где на старых деревянных ящиках стояли люди, в основном мужчины, видимо предназначенные на продажу. Два дюжих мужика выхватывали по одному человеку из жалкого вида кучки, обретавшейся неподалеку от этой импровизированной сцены и затаскивали несчастных на ящики. В это время представительный господин, прохаживающийся вдоль шеренги рабов, тыкал их палочкой, и покрикивал что бы они стояли ровно и не думали свалиться на землю.
Мы встали в жидкой толпе любопытствующих, собравшейся посмотреть на все это действо. Продавец не расхваливал свой товар и вообще никак не привлекал к нему внимание покупателей. Он напротив, бросал на собравшуюся публику весьма мрачные взгляды. В какой-то момент взор торговца упал на нашу группу и лицо его совершенно переменилось, расплывшись в заискивающей улыбке. Ему навстречу вышел встречавший нас в порту мужичок, и сильно жестикулируя что-то быстро зашептал на ухо. Торговец понимающе закивал и заулыбался нам еще шире. С ящиков согнали всех, кого туда пару минут назад так настойчиво водружали, а вместо них вывели пятерку крепких и довольно молодых мужчин, среди которых я заметила и нужного мне воина. Продавец взмахнул рукой и рабы покорно повернулись, давая разглядеть себя со спины. Еще один взмах и товар опять к нам лицом, только на этот раз без верхней части одежды. Видимо нам дают оценить стать предполагаемой покупки. Толпа, стоявшая вокруг нас порядком, оживилась, ожидая захватывающего продолжения. Я же, поняв, что демонстрация может продолжаться неограниченное время и во всех возможных ракурсах решила закончить этот балаган. Взглянув на сестру, увидела, что она, в отличии от меня получает от происходящего истинное наслаждение и с удовольствием еще бы понаблюдала за этим выступлением. Верно поняв мой сумрачный взгляд и приподнятую бровь, она кивнула проворному мужичку с пристани, и передала одному из своих последователей мешочек монет, который тот, в свою очередь передал торговцу. «Сколько же у них церемоний», - подумалось мне. Все время пока шла демонстрация рабов, я смотрела только на своего воина, как я его уже мысленно называла. Он в отличии от своих собратьев по несчастью не выказывал ровным счетом никаких эмоций. Так спокойно было его лицо и расслаблено тело, словно вся эта ситуация его совершенно не трогала. А еще, в отличии от остальных он не поднимал глаз от земли, не пытался оценить какое впечатление произвел, не пронзал ненавидящим или циничным взглядом. Когда же продавец потянул его за конец цепи пристегнутой к оковам на руках, чтобы свести с помоста, он не выказал никакого удивления, а лишь спокойно спустился и прошел вслед за торговцем к одному их наших последователей, которому его и вручили вместе с ключами от оков и бумагой, подтверждающей покупку. После чего вся наша процессия неторопливо отправилась в обратный путь на корабль, позади шел недавно приобретенный раб.
На обратном пути я поймала себя на странном ощущении, как будто за нами кто-то наблюдает. Настроившись, я смогла уловить лишь слабый отголосок холодного любопытства, направленного в нашу сторону. Отследить источник у меня не получалось, а это уже наталкивало на любопытные размышления. Мгновение спустя неприятное чувство пропало.
Глава IV
Несмотря на все свое многообразие, способности, физическую силу и скорость реакции, наша раса весьма немногочисленна. С одной стороны, на это влияет непростой процесс взросления с двумя рождениями, а с другой наш собственный неспокойный характер. Так уж повелось что гадов всегда влечет бесхозная энергия, а страсти и желания людей или других рас это просто непересыхающий источник, мимо которого невозможно пройти. К сожалению, от подобной энергии неразумный и неконтролирующий себя гад, а таких у нас, к несчастью хватает, очень быстро приобретает зависимость — ему становиться мало, а хочется все больше и больше. Вот тогда и начинаются неприятности. Гад начинает строить интриги и заговоры, подначивать и подговаривать, разжигать конфликты, рознь, борьбу за власть и богатство, чтобы людские желания разгорелись ярким огнем. Конечно, совсем не обязательно будить в представителях других рас низменные чувства, достойные побуждения и мотивы приносят большее насыщение, но в отличии от всякой грязи разгораются они дольше и на пустом месте не рождаются. Неизменным результатом столь неразумного поведения моих сородичей являются подозрения, злоба, ненависть и естественное для человека желание уничтожить нас под корень. Которое периодически венчается успехом, потому что как бы не был искусен воин, толпа крестьян все равно его одолеет.