— Иуды Искариота?
— Именно. Только он не был предателем в привычном смысле. Он был первым Стражем. Тем, кто заключил сделку с силами тьмы ради защиты человечества.
Священник открыл папку. Внутри — копии древних манускриптов, фотографии артефактов, отчёты на латыни.
— Согласно этим документам, предательство Христа было спланированной жертвой. Иуда принял на себя проклятие, став вечным стражем границы между мирами. Его душа была разделена на тридцать частей — по числу сребреников.
— И эти части?
— Реинкарнируют. В каждом поколении рождаются люди, несущие осколок души Иуды. Они становятся Стражами, хотят того или нет.
Артур почувствовал холодок. История звучала слишком похоже на его собственную.
— Вы думаете, я…
— Не думаем. Знаем, — вмешалась Хлоя. — Я проследила генеалогию. Линия Блэквудов восходит к одному из первых носителей осколка. Как и несколько других семей.
— Какие семьи?
Она открыла блокнот.
— Константины. Да, тот самый Джон — тоже носитель. Семья Кросс — отсюда способности Дэмиена. И… семья Морган.
— Директор Морган из Корпорации?
— Её родная сестра — Лилиан Морган. Считалась погибшей десять лет назад. Но документы Ватикана говорят иное.
Кросс подошёл ближе, и Артур увидел на его шее знакомый медальон — тот самый, что показывал видения о Джеке-Потрошителе.
— Лилиан Морган жива. Более того — она возглавляет культ Первородного Греха. Тех, кто считает Иуду не предателем, а освободителем. Они хотят завершить его работу.
— Которая заключается в чём?
— Окончательное слияние миров. Но не постепенное, как планируете вы. Мгновенное. Катастрофическое. Они верят, что только полный хаос породит новый порядок.
Артур обдумывал информацию. Если сестра Директора Морган действительно возглавляет культ, это объясняло утечки в Корпорации.
— Почему вы пришли ко мне?
О’Брайен наклонился вперёд.
— Потому что культ готовит ритуал. Великое Воссоединение — сбор всех тридцати осколков души Иуды в одном месте. Если им это удастся, они смогут воскресить его истинную форму.
— И что тогда?
— Апокалипсис. В буквальном смысле. Иуда вернётся не как человек, а как Вестник Конца. Существо, способное разорвать все барьеры между мирами одновременно.
— Когда ритуал?
— В ночь весеннего равноденствия. Двадцатого марта. У нас меньше месяца.
— И где?
— Этого мы не знаем. Но знаем, что они уже собрали двадцать шесть осколков. Остались четыре — вы, Константин, Дэмиен и ещё один, личность неизвестна.
Артур встал, подойдя к камину. Огонь мирно потрескивал, но в глубине пламени он видел тени грядущей войны.
— Допустим, я вам верю. Что вы предлагаете?
— Альянс, — ответила Хлоя. — Ватикан, независимые маги, новые Стражи — все против культа. Нужно найти их базу, сорвать ритуал, освободить пленённых носителей.
— А Корпорация?
— Не можем им доверять. Слишком велик риск, что информация попадёт к предателям.
Артур кивнул. Логика была железной.
— Хорошо. Но действуем по моим правилам. Никакой самодеятельности, никаких героических жертв. И полная прозрачность — все делятся всей информацией.
— Согласны, — кивнул О’Брайен.
— И ещё. Мне нужен день. Съездить в родовое поместье, разобраться с семейными тайнами. Возможно, там есть информация о культе.
— Блэквуд-Холл? — уточнил священник. — Будьте осторожны. По нашим данным, там одна из сильнейших точек пересечения миров в Британии.
— Тем более причина посетить.
Дэмиен, молчавший последние минуты, вдруг напрягся.
— Кто-то идёт. Много людей. С оружием.
Все замерли. Действительно, снаружи слышались шаги — слишком тихие для обычных прохожих, слишком синхронные.
— Корпорация? — предположила Хлоя.
— Нет, — Элеонора закрыла глаза, используя связь с городом. — Чужаки. Пахнут серой и железом. Наёмники Ада.
Окно взорвалось градом осколков. В комнату влетели дымовые гранаты, но дым был не обычный — чёрный, живой, тянущийся щупальцами к горлам.
— Демонический газ! — крикнул О’Брайен, вытаскивая распятие. — Не дышите!
Но было поздно. Дым проник в лёгкие, принося с собой видения ада — горящие поля, реки крови, хор мучеников. Артур почувствовал, как сознание плывёт.
Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила всё — фигуры в тактической экипировке, врывающиеся через выбитое окно. На их шевронах горел знакомый символ.
Печать Мамона.
А потом — только тьма и далёкий смех демона-принца.