— Слишком умная. — Бросает смешок.
— Потому ты постоянно возвращаешься ко мне. — Поправляет волосы. — И пускай я всего лишь маленький гнолл…
— Эй…
— У меня тоже есть самоуважение! — шикает. — Сегодня ночуешь здесь, а я с подругами займем нашу комнату. — собирается уходить.
— А помочь с рукой? — привстал Козырь.
— Не маленький, сам разберешься! — ушла.
— Женщины. — вдох, выдох. Бьется плечом о стол, вправляя его. — Р-р-р! — сел, опустив голову. — Зараза. Наверное, и вправду взорвался? — и несмотря на произошедшее, он все равно улыбнулся, ведь воин в нем по-истине восхищен. — Не заметил. Хе. — прогоняет сцену. Вот он пытается поцеловать, и вот его морда целует землю. — Так быстро, так яростно. — затем вспоминает глаза Сторожа. — Вот что видят его враги перед смертью? — Поежился. — Бр-р. — Прислонил ладонь к татуировке на груди. — Ладно… Прости, богиня, прости смертного за его желания…
Кристи все еще ходит из стороны в сторону, разминается, будто хочет подраться с кем-нибудь.
— Вот говнюк!
— Тише-тише. — наблюдает Герта. — Порой мужики… Такие мужики.
— А что ты делала в таком случае? — пыхтит волчица.
— В основном они уже не дышали, чтобы что-нибудь сделать. — милая улыбочка.
— Чего? — побледнела Альфа.
— Я поговорил с ним. — отряхиваю плечо, присоединившись. — Больше такого не повторится.
— Оу. Там ведь не нужно убираться? — проводит Герта ногтем по крюку.
— Нет…
— Сторож. — так же успокоилась Кристи, и теперь смущается. — Ты? З-Защитил меня? — говорит та, кто может порвать Козыря на две ровные половинки. Но это лишь облик, сильная, волевая волчица, все еще девушка.
— Я всегда буду защищать тебя, Кристи. — улыбаюсь.
Она покраснела как помидор.
— У-у-у. Вы такие милые! — обнимает Герта руку Кристи. Замечает кого-то. — Так еще есть дела, но, волчонок, мне очень хочется обсудить с тобой. — облизывает край губы, коситься на меня. — Поподробнее, как моя племяшка развлекается.
— Не понимаю. — поднимает бровь Кристи.
— Ну ты и недотрога! Хе-хе! — хлопает волчицу по спине. — Вечером в твоей комнате! Пока-пока!
Провожаем её взглядом, и не могу не спросить.
— Все еще не понимаю. — встряхиваю рукой. — Герта с Крюгером были врагами твоей семьи, да, потом общий противник объединил. Но баньши действительно переживает за тебя, будто настоящая тетя.
— Она и есть моя тетя… Не родная… Ну. — теплые воспоминания.
Семнадцать лет назад.
— Я не хочу, чтобы эти убийцы были в нашем доме. — недовольна Рита, мать Кристи.
— Думаешь… — прокрутил вентиль Крюгер. — Мне хочется быть здесь?
— Докладывай уже. — сидит Клиф на стуле.
Сейчас Джон исполняет очередную просьбу Генерала Рифы, именно им было поручено навещать семью бога войны, спрашивать о жизни, потребностях, и порой приносит только хорошие вести. Крюгер находиться в домике, а вот баньши стоит снаружи, напевая песню. Её разум все еще страдает, проблески рассудка в любой момент могут сменится неконтролируемым желанием хаоса.
Еще несколько секунд.
— Как я лю… М? — замечает Герта маленькую девочку. — Оу, а кто тут у нас?
— Вы… Красиво поете. — выглядывает Кристи. Волки растут быстрее, опережая человеческих детей на годы вперед.
— Теперь, когда у меня есть такой слушатель, нужно петь лучше! — садиться на колено.
Волчонок подходит ближе. Разглядывает незнакомку.
— Ваша р-рука! — удивлена крюку.
— Ох, это. — снимает. — Так страшнее без него, да? — показывает отсутствие кисти.
— Вам ведь не больно? — не дождавшись ответа, гладит. — Боль уходи, боль уходи.
— Хе-хе. — навернулись слезы на глазах Герты. — Кхм, чего это я? Хе… — утирает. — Ах ты маленькая бандитка, заставила тетку плакать!
— Нет!
— Иди сюда!
Дурачество снаружи заметила Рита. Убедившись, что Сидри играет в углу, хотела идти спасать дочку.
— Прошу… Подожди. — неожиданно сказал Крюгер.
— А? — зла волчица.
— Герта… Улыбается. — снял он шляпу.
— Она постоянно улыбается своей поехавшей рожей. — хрустнула огнено-лапая шеей.
— Рита. — подключился Клиф. — Посмотри на неё.
Еще один взгляд. Баньши действительно весело, и, кажется, впервые волчица видит не безумие, но… Простую улыбку.
— Ты знаешь, что с ней делали охотники? — черствый Крюгер вновь показывает, как дорога стала ему ведьма. — Шрамы на животе, отнятые дети, поврежденный разум. И вот сейчас она. — выхлопа пара. — Кажется… Нормальной.