Чем больше Цит думал об этом, тем сильнее злился на себя прежнего, отвлекаясь от попыток воскресить в себе эльфийские способности. Он ругал себя, пинал попадающиеся под ногами камешки, шептал настолько грязные ругательства на языке эльфов, что трава рядом с ним серела. В итоге, минут через пять, одумавшись, он вернулся к своим попыткам вернуть себе утраченные способности своей эльфийской части.
Цит не мог не понимать, что от его вмешательства или невмешательства многое зависит в этом походе. Если он не сумеет пробудить свою вторую половину, спящую летаргическим сном уже не первое десятилетие, то они банально не пройдут сквозь Дебри — зачарованную часть леса, не пускающую к эльфам никого, кроме них самих. Поэтому, шагая за остальными просто по инерции, полуэльф раз за разом погружался в себя, пытаясь пробудить хоть небольшую часть себя.
Подумать только, и ведь всего за полторы сотни лет в Иноммире его Душа настолько омертвела, что он потерял доступ к своим прежним способностям! Всего полторы сотни лет в мире мёртвых способны настолько сильно изменить разумного, превратив его лишь в тень себя прошлого, не способную и на половину того, что он умел до перехода. А ведь там его спасло только его увлечение алхимией и зельями, ведь без эльфийской магии он был и воином-то весьма посредственным. Если бы не страсть к зельям, его бы тогда, скорее всего, просто-напросто убили, не оставив о нём ни одного воспоминания — родных-то у него не было, он был круглым сиротой, а друзья, которых точнее было бы назвать приятелями или даже знакомыми, забыли его ещё в первый же день, максимум, во второй.
Размышляя отстранённо, он продолжал попытки проникнуть в свой внутренний мир. Их ведь этому учил тот престарелый волшебник, учил... Но только за полторы сотни лет это знание стёрлось у него из памяти, оставляя все его попытки без результата. И тут, кажется, один раз у него всё-таки получилось.
Его руки дёрнулись, пальцы скрутило судорогой, нога отказалась подниматься, и потому он упал. На лице отразилась его радость, но, когда он влетел носом прямо в какой-то камень, смутный образ, секунду висевший у него перед глазами, пропал. Весь отряд остановился, удивлённо смотря на то, как Цит поднимается.
— И что это было? — язвительно спросил Астерот. — Тебе что, выспаться не дали?
— Ничего, — кровавая капля стекла по крылу острого носа и скатилась в уголок губ. Быстро смахнув её рукавом до сих пор висевшей на нём обуглившейся рубахи, он продолжил, — просто споткнулся.
— Какой ты неосторожный, — усмехнулся Астерот, разворачиваясь. — Идём дальше. Лира, если хочешь, подлечи беднягу, заодно потренируешься.
Тёмный, не дожидаясь ответов, зашагал вперёд. Они сейчас должны проходить по окраинам Мертволесья, там, где они совсем недавно шли с Микторатом. Эх, кто бы знал, что ему было предначертано стать божественным Глашатаем?
Местное светило было в зените, а путь Астерота домой уже миновал середину. Ему казалось, что сейчас он сходит к эльфам, заберёт у них кору Первого Дерева, и вернётся к себе домой, в Тирию...
***
Эльфийский лес они увидели только через полтора часа пути. Разнородный зелёный массив, казалось, закрывал собой линию горизонта. Где-то вдалеке слышалось пение птиц, но между вековых деревьев, от которых даже на таком расстоянии Астерот прекрасно ощущал магические эманации, казалось, никто не жил. Абсолютно пустой гигантский лес с каждым шагом становился всё ближе, позволяя себя получше рассмотреть.
Деревья были разные: тонкие, толстые, лиственные, хвойные. Все они возвышались над отрядом, заставляя каждого (кроме, разве что, Астерота) почувствовать себя жалкими букашками. Землю покрывал ковёр тёмно-зелёной травы, по которой, казалось, никто никогда не ходил, настолько нетронутой она выглядела. Ветви деревьев были лишены своих извечных спутников — птиц, отчего лес казался необитаемым.
Наконец, ещё через пятнадцать минут они оказались у «входа» в лес. В этом месте два поросших мхом упавших друг на друга дерева создавали треугольную арку. Вблизи деревья оказались ещё выше, а ширины арки было достаточно, чтобы все четверо встали, вытянув руки, и ещё пару человек с собой позвали. Остальные деревья росли чуть ближе друг к другу, сливаясь вдалеке в одно разноцветное полотно. Тёмно-коричневые широченные дубы, бело-чёрные неизвестные Астероту деревья, которых он никогда не видел в Тирии. Раскидистые зелёные кроны одних закрывали игольчатые лапы других, и ещё больше зелёного цвета добавляла трава. Но лес не издавал ни единого звука, и это как минимум настораживало, а некоторых и пугало.