Материя растеклась по ладони, образуя некое подобие плотно прилегающей перчатки. Она обволокла пальцы, ладонь, в некоторых местах стекла на запястье. Тьма тонким слоем прилипала к коже, обтягивала её, и вгрызалась в плоть, забираясь так глубоко, насколько могла. Рука от этого, пожалуй, должна была разрываться от боли: ткани в одних местах подсыхали, в других отмирали, в третьих подгнивали. В некоторых точках случалось так, что эти эффекты совпадали.
Кровь, которой Астерот капнул совсем немного, служила скрепляющим элементом для заклинания. Она не давала распасться сложному плетению, о сохранности которого Астерот не очень сильно заботился. Главное, чтобы хоть немного Материи в виде следа осталось, а остальное уже не так важно.
Материя продолжала разъедать плоть, кое-где даже дойдя до кости. Так, большой палец был почти насквозь пробит Тьмой, средний и мизинец были примерно в том же состоянии.
Экзекуция продолжалась около десяти минут. Когда последняя капля Материи впиталась в плоть, Астерот при помощи оставшейся после эльфов Материи Жизни нарастил Циту плоть, чтобы рука не выглядела совсем уж ущербно. Ему даже показалось, что что-то помогало в этом процессе, как будто прогнившая ладонь его жертвы сама стремилась восстановиться, но делала это настолько слабо, что её бы потребовалось немало времени на это. Итоговый результат был весьма, кхм, интересным.
Кожа от запястья и до кончиков пальцев посерела, сверкая всего двумя крошечными светлыми пятнами на костяшках безымянного и указательного пальцев. Ногти на пальцах потемнели и затвердели, немного удлинившись. Ладонь сморщилась и внешне даже немного уменьшилась, став напоминать ладонь одного из Иссушённых. Материя попала в вену, и теперь почти до самого локтя у Цита тянулась чёрная полоса. Рваные края на запястье создавали ощущение, что посеревшее запястье ему пришили, настолько чужеродно оно смотрелось на фоне светлой кожи всего остального тела.
Заключённый, увидев такую метаморфозу собственной руки, испуганно выдернул её из хватки Астерота. Он выставил её перед глазами и таращился на неё, сгибая и разгибая пальцы, крутя ею.
— Что ты со мной сделал... — шептал он, не сводя взгляда с омертвевшей кожи и истончившихся пальцев. — Я же теперь почти как они... — его голова дёрнулась в сторону Иссушённых, так и стоящих в ожидании приказов, но он не смог пересилить себя и всё-таки посмотреть на них. — Но ты не убил меня, сохранил мне жизнь, пусть омрачённую Тьмой в моей руке, и я благодарен тебе за это.
Смотрите-ка, всё-таки признался!
Лира, на протяжении всего ритуала стоявшая неподвижно, теперь осмелилась подойти и взглянуть на его итог. Она пыталась сдержать свои эмоции, вызванные видом исказившейся ладони их эльфийского проводника, но не смогла: сбившееся дыхание выдало её шок. Астерот же, решив закрепить назидательный элемент, прикоснулся к кулону с ангельской кровью на шее и, взяв немного моей энергии, начал, пытаясь впечатать каждое слово в разум Цита:
— Я запрещаю тебе пытаться как-либо вылечить это. Пусть моя метка навсегда останется напоминанием о том, до чего может довести твоё преступное легкомыслие.
Взмах рукой, и Материя, из которой состояла импровизированная тюрьма, распалась, частично впитавшись обратно в Астерота. Освобождённый Цит стоял, пытаясь побороть бешено стучащее сердце. В его голове хаотично мельтешили мысли о возможном побеге, прерываясь всплывающими образами того пугающего ритуала, что творил совсем недавно Астерот. Потом он снова возвращался к идее сбежать отсюда, но попробовав пошевелить ногой, понял, что не может. Словно специально ля него светило вышло из-за облака, и он смог разглядеть, что мешало ему ходить.
Это была трава! Трава вперемешку с несколькими вылезшими из-под земли корешками опутывали его ноги, и он готов был согласиться с чем угодно кроме того, что это могло быть чем-то иным, а не помощью Леса. Конечно, ему самому очень хотелось верить в то, что Лес его не оставил, но сомнения всё же были. Хотя... не мог же он, в самом деле, закопаться в землю в попытках спрятаться от той боли, что совсем недавно рвала его руку на куски? Значит, не зря он напал на Тёмного: так должен был поступить любой настоящий эльф, правильно сказал тот умерщвлённый Астеротом дозорный. И пусть снова рисковать, нападая на Астерота, Цит не хотел, ведь пожить ещё всё же хотелось, он понял, что на верном пути. Надо просто продолжать следовать чести и перестать-таки поступать как нечто среднее между эльфом и обычным человеком, а взрастить в себе настоящие честь и достоинство, и тогда природа вновь начнёт слушать его.