— Читай следующий подпункт, — хмуро кивнул капитан.
—...Опекун, в силу своих полномочий, может предложить подопечному ряд кандидатов для заключения брака. Страж обязан рассмотреть каждого... Капитан, к чему это? Мне и так всё это прекрасно известно, в конце документа моя подпись стоит!
— Кейтелин, не могу же я тебе все в лоб, без вступа и объяснений сказать... — буркнул мужчина, наклоняясь через стол и забирая у меня бумаги. — В общем, ситуация складывается такая: ты уходишь из Стражей, незамужняя и несовершеннолетняя по межгалактическим меркам¹. А это, вообще-то, очень и очень не желательно, — капитан демонстративно потряс бумагами. — Поэтому нам пришлось обратиться в Союз. И сегодня пришел ответ...
— Ответ по поводу чего? — устало вздохнула, ничего не понимая. — Сэр, вы можете сказать прямо и четко?
— Кейтелин, когда мужчины уходят из Стражей, они обязаны быть женаты². Но поскольку они вступают в брак почти всегда совершеннолетними, партнеров они выбирают себе сами. А ты у нас несовершеннолетняя, к тому же – женщина. И отпустить тебя просто так я не имею права. Поэтому, ты выйдешь замуж за того, на кого укажу я.
В кабинете повисла тишина, только какой-то аппарат шумел на заднем плане. Я молчала, осмысливая сказанное, и пыталась унять дрожь в конечностях.
— То есть, вы выдаете меня замуж? — наконец выдавила я.
Отстраненно смотря как капитан быстро кивает, с какими-то пофигистическими нотками спросила:
— И за кого?
— За Тарэнракоушиля деа Веайриль фор'Карен, — протарабанил мужчина и, видя мое полнейшее непонимание, добавил: — То есть, за генерала Стоуна.
Резко обернувшись, не веря своим ушам, я лицезрела сдержанную ухмылку и холодные надменные глаза.
_______________________________________
Примечания:
1. По межгалактическим меркам полное совершеннолетие наступает в двадцать восемь, из-за продолжительности жизни гуманоидов. Нашей героине на момент происходящего – двадцать два года.
2. Стражи отличимы от других гуманоидов, зачастую они очень непредсказуемые, поэтому за ними нужен глаз да глаз, иначе последствия могут быть глобальными и даже катастрофическими. Пока Стражи на службе, за ними присматривает опекун (то есть капитан), когда же вступают в брак, обязанности опекуна переходят на супруг, которые после этого обязаны раз в неделю делать доклады на своего мужа.
Глава 8. Вы верите в Бога?
«Как же это странно – ощущать себя загнанной в угол дичью, тогда как ты вроде разумное существо, у которого очень много прав и привилегий, в том числе по поводу безопасности и выбора. Только вот толку от них никакого, от этих прав...»
—...Мисс Кейтелин, вы меня слышите? Мисс Кейтелин?
Взгляд наконец сфокусировался на помощнике Стоуна, что вот уже десять минут ошивался вокруг меня и что-то говорил. Пребывая в каком-то оцепенении, я не сразу обратила на него внимание.
— Что? — мотнув головой, заторможено моргнула. — Сэр ар'Шиви, вы что-то хотели?
Дарканец остановился и страдальчески вздохнул; в его тёмных глазах так и читался вопрос, за что же ему всё это.
— Мисс Кейтелин, ну что же вы меня не слушаете? — упрекающее воскликнул он, сложив руки на груди. — Я спрашивал, все ли вещи вы собрали? И все ли дела решили? Уже через двадцать минут мы должны быть на корабле!
И мужчина хлопнул в ладоши, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и выйти наконец из транса.
Обведя тоскливым взглядом свою уже бывшую комнатку, проверяя, всё ли собрала, я только кивнула и сжала лямку спортивной сумки, что лежала у меня на коленях.
— Ну, так где же багаж? — недоуменно выгнул брови дарканец, оглядываясь вместе со мной.
— Да вот он! — раздраженно потрясла я сумку. — Больше нет у меня вещей, понятно?!
— Ну, если так, чего сидим? — будто и не заметив моего грубого тона, улыбнулся ар'Шиви. — Идемте скорее!
И бросился к выходу.
Нехотя поднявшись с кровати, я в последний раз осмотрела свою «норку», в которой прожила одиннадцать лет, и обреченно поплелась с базы на космопорт, на котором меня уже дожидался корабль Стоуна.
Идя по таким родным помещениям, коридорам, залам, а после – по небольшой улочке, что вела к космопорту, я всё больше погружалась в самокопание. Хотелось то ли разреветься, то ли застрелиться, то ли чего-нибудь съесть. Но ни первое, ни второе, ни даже третье я сделать не могла: разреветься не давали остатки гордости; застрелиться – отсутствие оружия, ведь его у меня забрали, когда я подписала документ о досрочном уходе из Стражей; а поесть – тошнота из-за волнения, которая всё сильнее сжимала желудок.
Стоун ведь толком так и не объяснил, зачем ему понадобилась простая смертная в виде меня. Только щепетильно проконтролировал, чтобы я подписала все нужные документы, приставил ко мне конвой, бросил что-то вроде «Поговорим потом» и смылся. И это напрягало ещё больше. Ведь чем страшнее тайна, тем охотнее о ней молчат. Стоун же молчал слишком много. И это не могло не пугать.