Когда я уже хотела переключить свое внимание к другой картине, оставив вопрос о странных кисточках на потом, который собиралась задать Стоуну, бабулька на портрете мне... подмигнула. Да, шерх меня задери, она мне подмигнула! Как это вообще понимать?
Решив пока что не пугать мужчин своей неожиданной шизофренией, я невинно поинтересовалась, перебив при этом Стоуна на полуслове, от чего тот замер с открытым ртом:
— А кто эта милая дама? — и указала на портрет подмигнувшей мне старушки-полмадронки.
Айрен и Стоун синхронно повернули голову в сторону картины и уставились на свою родственницу с таким видом, словно впервые её увидев. Потом император оклемался, мотнув головой, и наконец ответил мне:
— Это наша с Тарэном прабабушка. Харлетинаашись деа Веайриль фор'Карен, — представил женщину Айрен, смотря на неё же.
Вычленив для себя лишь «Харлетина» и моментально позабыв о другой части, тоже уставилась на портрет полмадронки. Та лишь мило улыбалась и никаких признаков заигрывания не подавала. Наверное, мне все же показалось. По крайней мере, я очень хочу надеяться на это, так как шизофрении мне для счастья только и не хватало.
— Не хочу показаться невежей, или как-то оскорбить вас, но все же почему у вашей прабабушки есть кисточки на ушах? — задала я интересующий меня вопрос и сразу посмотрела на братьев, дабы уловить их реакцию.
— Кисточки на ушах – это признак «истинного наследника», как мы называем этот феномен, — ответил мне Стоун, не отрывая взгляда от портрета. А у меня в этот момент почему-то очень сильно зачесалось в том месте на талии, где он меня держал. — Тот, кому посчастливилось иметь кисточки, является настоящим наследником нашей династии, и опровергнуть этот факт не может никто. Если в других ещё и можно сомневаться, то в этих нет. Также «истинные наследники» знамениты тем, что при их правлении планета и колонии процветают, ибо они всегда как-то умудряются хорошо править и находить выгоду для Полмадрона. Например, Харлетинаашись когда-то случайно нашла залежи всеизвестного жоралтина, который, кстати, названный в честь её любимого питомца. Да и вообще наша прабабушка прославилась не только этим: она очень часто помогала прадеду, императору Варлентохасу, в его делах, не раз ей удавалось заключать выгодные сделки, а также она была известной благотворительницей. Так что, как видишь, феномен «истинного наследника» приносит не абы-какую пользу Полмадрону. Правда, кисточки на ушах стали появляться всё реже и реже.
— И чего тебя поперло в этот космос? — усмехнулся Айрен, когда Стоун замолк. — Водил бы сейчас здесь экскурсии, пользу бы приносил.
— Да ну тебя, — фыркнул его братец и уже обратился ко мне: — Кейтелин, я удовлетворил твое любопытство?
— Вполне, — кивнула, переваривая информацию. Но потом тряхнула головой, отчего мои быстро отрастающие волосы чуть упали вперед, и, мило улыбнувшись, спросила: — А вы не подскажите, в какой стороне находятся мои покои?
— Так ты, оказывается, заблудилась? — хохотнул император, хотя я его веселья не разделяла.
— Я тебя провожу, — Стоун положил руки мне на плечи, произнося это тоном, не принимающим возражений. — Айрен, встретимся через час у тебя в кабинете.
— Хорошо, — благосклонно кивнул братцу Его Величество и попрощался со мной: — До встречи, Кейтелин.
И потопал куда-то по своим императорским делам, не дожидаясь от меня ответных слов. Ну и подумаешь. Больно надо.
— Пойдем, Кейт, — Стоун подтолкнул меня в противоположную сторону от ушедшего Айрена и взял меня под руку, ведя по смутно знакомым мне коридорам, залам и галереям.
Мужчина шел с сосредоточенным лицом и хмуро смотрел вперед, я же смотрела не на наш путь, а пялилась на его профиль. Стоун держался стойко, но через три минуты всё же сдался.
— Что такое? Почему ты так смотришь? — он резко затормозил и требовательно уставился на меня.
— Да вот, — медленно произнесла, задумчиво смотря на его красивое (вот гадство!) лицо. — Думаю о том, почему я раньше не додумалась спросить у тебя причину нашей «помолвки».
Брови полмадронца поползли вверх.
— Знаешь, я об этом только и размышляю, — усмехнулся он и настойчиво потянул меня вперед. — Нам давно стоило поговорить об этом.
— А ещё меня пугает твоя странная и подозрительная доброта, которой ты сейчас прямо фонтанируешь, — прищурилась я. — Или это игра на публику?