Сара заколебалась. Я отметила, что её практикант, некто Габриль Стецко, навострил уши, стоя в дверях.
— Ми, твой источник… Он надёжен?
— Он абсолютно надёжен, Сара.
Я многозначительно смотрела ей в глаза, рассчитывая на то, что она примет этот источник за Карела, хэйанского уполномоченного по делам подвидов. Так и случилось.
— Хорошо, — сказала она. — Я верю твоему источнику. Он нас ещё не подводил. Но почему ты думаешь, что именно этот ребёнок — полувампир?
Вместо ответа я протянула Саре свежий рентгеновский снимок. На её лице отразилось недоумение.
— …Череп?
Её практикант сориентировался быстрее.
— Клыки… — выдохнул он с каким-то священным ужасом, и мне вдруг пришло в голову, что я напрасно не приказала ему ждать снаружи. — У него же клыки!
— У него зачатки клыков, — сказала я, указывая на крохотные острые иголки в дёснах. — Неизвестно, вырастут ли они вообще. Но это именно что зачатки клыков, настоящих клыков вампира, а не того, что растёт на этом месте у гомо сапиенс… Си, малышу просто-напросто нужна кровь!
— Мы переливали ему облучённую плазму…
— Не плазму, Си, просто кровь. Ему нужна настоящая кровь, без очисток и прочих нововведений. Готовь переливание.
— Но в его состоянии необлученная кровь его погубит! Трансплантационное отторжение — и конец! Ты же сама прекрасно знаешь…
— Ему так или иначе скоро конец. Если мы думали слишком долго и его иммунная система теперь безнадёжно повреждена, малыш умрёт. С таким диагнозом и Супермен не жилец. Вопрос лишь в том, сколько он ещё протянет. Будет ли умирать ещё пару недель без переливания — пару часов после него, если я неправа — или немедленно выздоровеет и проживёт ещё… сколько там могут жить полувампиры.
— Ну, знаешь… Под твою ответственность, — сказала Сара.
— Здесь все решения принимаются под мою ответственность. Любые. Стецко, не стойте столбом, нас ждёт работа!
Приклеенный полосами пластыря к столу малыш выглядел жалко. Он горько, обиженно плакал, пока мы подкладывали подушки и приклеивали к нему сенсоры. С началом переливания крови его температура, и так повышенная от хронической простуды, зашкалила за 39 °C. Он перестал плакать, и я отвлечённо подумала, что он, наверное, умирает, что я давным-давно администратор, а не врач, что моё дело — выбивать деньги у окружающих городов, и мне сегодня надо было это и делать, а не идти в изолятор. Мне вообще не стоило покидать офис. Пусть бы умер чуть позже, бедняга. Хотя бы на пару недель… Переливание продолжалось, малыш молчал. Экраны показывали что-то дикое: кровяное давление прыгало, кривая сопротивляемости кожных покровов плясала, как на дискотеке, пульс участился почти в два раза по сравнению с нормой… Малыш молчал, страдал, пытался дёргаться… и жил. Кляня себя за несусветную наглость, я всё-таки не позволила колоть ему медикаменты — а он упорно продолжал жить.
Через полчаса его данные начали приходить в норму. Даже температура упала до 37 °C.
Через час мы взяли у него, всё ещё разобиженно молчащего, анализ крови.
За этот час его белые кровяные тельца вернулись к норме. Как и уровень гамма-глобулина и АДА. Уровень лимфоцитов и бета-клеток даже превысил норму. Простуда, как по мановению волшебной палочки, куда-то исчезла. Переливание крови, которое должно было убить Джей Ди, менее чем за час восстановило его иммунную систему.
Я всё-таки не зря покинула офис.
— Самое потрясающее — это АДА, — сказала Сара совсем буднично, как будто бы говорила о кофе. — Её нехватка — генетический дефект. Ген или есть, или его нет. Если нет, эритроциты не вырабатывают АДА, и всё. Нужен искусственный фермент, и мы его ему давали… ну, или пересадка костного мозга от близнеца, которого у пациента нет… но теперь всё это больше не требуется. После переливания крови его иммунная система начала сама производить АДА. Как это может быть? Никак. Но это есть. Майа, ты понимаешь, что это полный переворот в медицине?
— Ещё бы не понимать, — сказала я, отклеивая малыша от стола. — Но я бы на твоём месте сейчас подавила энтузиазм.
— Подавила? Да этот мальчик — ключ к исцелению чёрт знает скольких болезней! Он…
— Он полувампир, — сказала я. — Он не такой, как мы, Сара. Даже если бы я позволила держать его у нас и ставить над ним эксперименты — чего я, конечно же, не позволю — их результаты могли бы оказаться бесполезными для людей. Этот мальчик просто… другой.