— Вам нужно думать не о господине Харэ и мотивациях его поступков. А о вас. Мисс Сиджей, чего хотите вы? Уйти отсюда монстром или кем-то большим? Узнать и научиться здесь тому, чего вы не знали прежде? Чего хотите вы? — он протянул мне руку и кивнул на свободную платформу.
Это был выбор. Он прав. Важно сейчас решить, что важно для меня самой. Дилан сделал из нас монстров. Он превратил меня и мою любимую сестру Джейси в чудовищ и заставил сражаться. Он заставил нас поверить в том, что мы не можем жить нормальной жизнью, что мы достойны общаться лишь со смертью. Утопать в крови и ненависти. А сейчас у меня есть шанс. Шанс, возможно, узнать, что-то еще. Поверить в то, что я не просто монстр. Я достала пузырек с кристаллической аквамариновой жидкостью.
— Пообещайте мне, что я вернусь к Джейси? — я открыла кристаллический флакон.
— У нас нет цели разлучиться вас. Конечно, вы вернетесь к своей сестре.
Хорошо. Пусть будет так. Но вот все-таки. Запрет на алкоголь… Может у них есть какая-нибудь водичка покрепче? Чему быть — того не миновать. Пора сделать шаг. Я выпила флакон безвкусной аквамариновой жидкостью, и шагнула на огненную платформу. Впереди меня ждало царство собственного воображения, а в конце я вернусь. Вернусь к Джесс.
Возвращение
Прошел день с тех пор, как я вернулась с острова Шаннон. Одна, без Сиджей. Сестра осталась там. Осталась в мире Йома, чтобы защитить меня. Зачем?! Зачем, дура?! Ну, что за дура…. На удивление, Дилан вел себя совсем иначе, чем я себе представляла. Я думала, что когда вернусь без Сиджей он придет в ярость. Ведь он лишился половины своего самого прибыльного и наиважнейшего проекта. Однако, Дилан будто бы пришел в отчаянье, он постоянно плакал, словно родитель, потерявший свое дитя и возлюбленный, лишившейся своей невесты. Он был расстроен и подавлен, и в тоже время пытался поддержать и приободрить меня. Мы были в гостиной. Наш привередливый гений постоянно носил мне чай или выпивку, не отходя от меня ни на шаг. Он пытался со мной говорить, но мне не особо хотелось… оживлять в памяти события, произошедшие на острове. Я вспоминала о Сиджей, о том времени, когда мы были неразлучными, маленькими детьми, которые в одиночку пробирались сквозь джунгли и ловили крабов на песке. Мне не хватает этого, я вдруг осознала, насколько нас отдалила друг от друга лаборатория и последующая жизнь во вседозволенности. В лаборатории каждый из нас был сам по себе и в тоже время от действий одной зависела жизнь другой. Мы убивали не задумываясь о том, чего желает другая. Нам лишь хотелось не испытывать боли. В результате, мы просто стали машинами для убийства. Ведь мы обе могли отказаться сражаться, и Дилану ничего бы не оставалось, как прекратить свои пытки и убить нас обоих. А это значило… Что нам хотелось стать такими. В глубине души и я, и Сиджей — мы понимали… Такова была наша воля. Разве нет? Кого я обманываю? И после этого мы все еще оправдываем себя тем, что делали, убивали ради благополучия друг друга? Чушь собачья!
— Эй, Дилан! — он был у барной стойки, в синем тонком свитере и белых брюках. Даже страдающий, он был опрятен и красив, словно фотомодель.
— Иду… — он пришел с бокалом виски и сел рядом со мной в углубление с подушками.
— Дилан, почему ты плачешь о ней? Почему я — ее родная сестра, не могу проронить и слезинки, а ты ревешь словно баба? Почему ты вообще сделал нас такими? Почему в лаборатории был так жесток к нам, а сейчас делаешь вид, что тебе не все равно? Кого ты пытаешься обмануть, чертов садист?!
Он ничего не стал отвечать, допил стакан до дна и повернувшись ко мне, стер слезы со своих глаз и спокойно произнес:
— Хочешь ударь меня, Джесс. А еще лучше, может убьешь меня?
Наверное, ничто не могло меня так сейчас отрезвить от мыслей о Сиджей, как его странное заявление. Минут пять я вообще не могла прийти в себя. Нет, вот же придурок! То есть сначала он нас превратил в монстров, пытал и издевался над нами, а теперь… признает свою вину и просит самолично о смерти? Я залепила ему пощечину, соизмеряя свои силы, чтобы не раскроить ему череп.
— Совсем идиот!
— Я думал, так тебе будет легче!
— Есть пределы твоей наглости?! Расскажи мне хоть что-нибудь более адекватное!
И тут он стал серьезным. Примерно таким, когда проводил опыты и заставлял нас до потери сознания кромсать врагов:
— Пока не могу. Ради тебя же. Не могу… — я взбесилась: