— Я не пойду, — поспешно сказал капрал, выдавая свой испуг.
— Тебя и не просят, пойдём я и мои ребята. Ты в тылу отсидишься, — злость с нарастающей яростью — не самые лучшие союзники, когда дело касается убийства.
Я двинулся вперед, врезаясь плечом в бойца капрала, тот молча отступил. Мы вернулись в начало склада. Кол оказался прижатым к стене склада двумя незнакомыми мне мечниками. Увидев меня, приятель улыбнулся немного виновато, но в то же время радостно. Похоже, он верил в мою удачу, и что все закончится если не хорошо, то уже точно нормально. Будь верзила другого мнения, так смирно бы не стоял.
— Зови наших, пойдем головы резать трупам, — зловеще произнес я.
Мои слова не вызвали восторга, лишь недоуменные взгляды и шепотки. Но бойцы подчинились.
Выбравшись из склада, я мельком глянул на своих парней — они испуганно стояли чуть в стороне от людей капрала. Резко выдохнул и побежал к площади легкой трусцой, стараясь не думать о предстоящем деле. Перед выходом на площадь остановился.
— Значит так, в центре лежат тела, рубим головы мужику. Бабу… — последние слово с большим трудом сорвалось с губ. Называть Одарённых бабами — это то еще кощунство. — Значит, бабу закутываем в плащ и заносим в здание. Вопросы?
— Нет, — последовал ответ хором.
— Тогда за мной.
Выбегать на площадь в полный галоп — это верх глупости, поэтому прежде я насторожено подошел к углу, дабы убедиться, что на площади никто не появился, а нужные нам тела не изменили положения. Поудобнее перехватил меч и, аккуратно ступая, направился к телам. Ярость клокотала внутри, но ничего не могла поделать с осторожностью.
Сделав три шага от угла, невольно присмотрелся к павшим воинам. Тут были как наши, так и вражеские бойцы. Похоже, пока смертные пытались дырявить друг друга острым железом, пришли Одарённые и быстро порешали все дела. Часть погибших стояли, словно оплавленные свечи; кто в большей, кто в меньшей степени. Но еще больше ужасало другое — не было ни крови, ни кишок, ни смрада обгорелых тел, словно попал на картинку больного на голову художника. И весь этот кошмар лишь выдумка, как и я.
Пришлось передернуть плечами, скидывая наваждение.
Другие тела лежали с лицами полными ужаса, боли, отчаянья. И мне трудно сказать, кто из них принял более легкую смерть. Я сглотнул ком в горле, перевел взгляд на Второго. И вся моя ярость, запал и решимость пропали, словно мечом отрезало. Остался только животный страх жертвы перед хищником. Какой там рубить, я даже сдвинуться не могу. Это же легендарный Проклятый Повелитель Кошмаров.
«Нет-нет, — я тряхнул головой, закусив губу. — Это просто тело, надо подойти и рубануть, отделив голову от туловища. Простая работа, удар и все», — как ни странно, мысли о приземлённом помогли, страх чуть отступил, давая выйти вперед решимости.
Я почувствовал легкий толчок в спину — это здоровяку не терпелось покончить с делом. Облизал вмиг пересохшие губы и сделал шаг.
— … и небо цвета морской воды. Помнишь этот цвет? — я мгновенно окаменел, задержав вдох на полпути.
Второй едва слышно шептал.
— Помню, — ответила Кара, — ты всегда любил море. Тепло, ласковое. Тебя было не выгнать из воды, как и выгнать из моих мыслей.
— Лето, тепло… ты.
— Мирград прекрасен и спокоен летом, — проговорила с печальной мягкостью в голосе Одарённая.
«Какого Безза тут происходит?» — молотом билась в голове мысль.
— Что за херня? — громко и не стесняясь высказал свое удивление Кол.
И я сорвался с места. Мгновения промедления — это смерть, стоит Проклятому понять, что тут лишние, и мы превратимся в изуродованные ужасом трупы. Весь мир вокруг исчез, остался только я и Второй. Шаг, два, три, замах — я рубанул мечом, лезвие скользнуло по поворачивающемуся подбородку, и самым кончиком впилось в глотку Второму. Не мешкая ударил повторно, но уже более прицельно и надежно, клинок почти отрубил голову ублюдку. Пришлось бить в третий раз. Я выпрямился в полный рост, растерянно взглянул на Одарённую. На чересчур узком лице тонкие лини бровей взмыли вверх, лишь затем, чтобы сомкнуться над изящной переносицей. Необычно маленький рот исказился в беззвучной ненависти. Некогда черные волосы заалели и затем налились багровым цветом. Что-то ударило меня в бок — полетел на каменную мостовую, больно приложился плечом и зашипел от боли. Кол откатился в сторону, позволяя мне подняться на локти. Крик возмущения застрял в глотке. На том месте, где я стоял раньше, оплывали два трупа.
— Что за безумие?.. — то ли вслух, то ли про себя выпалил я.
Из волос Одарённой вылетела искра. Секунда, и возле угла еще одно тело оплыло свечным огарком. Я перекатился на животе и, работая руками и ногами, на карачках пополз вбок, в слепую зону Одарённой. Кол обогнал меня почти на полкорпуса. Хвала всем богам разом, что Пламенная была истощена битвой и не могла быстро реагировать на наши перемещения.
В полном недоумении и растерянности прятался от ее взгляда. Такого не может быть, такого просто не может быть. Одаренные не вредят людям, это была такая же непреложная истина, как и восход солнца.
Я не заметил, как Кот умудрился подобраться к взбесившейся Каре. Он взмахнул и ударил копьем в грудь женщине. Та пронзительно вскрикнула, и Кот истлел наполовину. Я сел на брусчатку, тяжело дыша и не отводя взгляда от трагической смерти собрата по оружию. На уши давила оглушающая тишина. Из звенящей пустоты меня выдрал удар грязного сапога.
— Встать, шваль, — за новым ударом послышался рев капрала.
Я заторможено поднял голову на взбешённого бойца.
— А ведь он не хотел идти сюда, — едва слышно проговорил я.
— Оружие сдал, урод, — вопил взбешённый Туркин.
Только сейчас я понял, что по-прежнему сжимаю меч. Осознание этого окончательно вывело меня из потерянного состояния.
— Да как ты разговариваешь со старшим по званию? — неожиданно громко взревел я, в два движения вставая на ноги.
— Ты, недоносок, думал, что этот маскарад меня убедил? — он со всего размаха ударил ладонью по шлему, голову дернуло в бок.
— Ублюдок. Какого хера? — зарычал за спиной Кол.
Напарник произвел впечатление на капрала, тот попятился назад, выставляя перед собой клинок, за его спиной замаячили фигуры преданных ему бойцов.
— Шваль болотная, всех под виселицу…
— А-а-а-а, — вопль полный боли и отчаянья прервал его гневную тираду, заставив нас посмотреть на источник звука.
Неизвестный мне боец катался по земле, а по нему прыгало нечто, размером с охотничью собаку, отдалено напоминающую рыбу, но с длинными многосуставными ногами-иголками. Странные конечности с лёгкость пробивали кольчугу, как впрочем, и плоть, только камни держались под их уколами. Один воин подбежал к умирающему, выставляя перед собой щит, попытался ударить копьем. Тварь увернулась, отскочила и прыгнула, пробивая деревянную преграду, словно плетенку.
— Грант, — верзила дернул меня за плечо, разворачивая чуть левее, и указал куда-то вверх дрожащей рукой.
— Что за хрень? — проговорил я любимое выражение здоровяка.
На крыше медленно раскачивался и пульсировал бледно-синий шар. С его бока, протыкая пелену, вывалилась тварь с ногами-иголками.
— Бежим, — надсадно прохрипел я и не постеснялся показать пример, как это правильно делать и с какой скоростью.
Убить одну уродливую тварь — это трудновыполнимая задача; две — уже смертельная, ну а выводок не оставит нам и шанса.
Площадь я преодолел за один вздох, прежде чем повернуться и оглядеться. Нашел взглядом капрала — он улепётывал в другую сторону. Неведомая тварь уже добивала щитоносца. Мимо меня проскочил угрюмый воин, и я отчаянно припустил следом.
Глава 2
Как и где мы бежали, не отложилось в памяти. Все мысли занимало передвижение ног и своевременное преодоление препятствий, а также жгучая боль в легких. Но я бежал, не отставая от других. Не зря нас каждое утро и вечер заставляли наматывать круги вокруг лагеря, невзирая на погоду и самочувствие. Как оказывается, бег — это самый полезный навык для воина.