— Думаю, что не только можно, но и нужно. Он человек честный и откровенный. Я знаю его давно. Парень простой, добродушный, любит повеселиться в обществе женщин. Его отец — полковник в отставке, но сын никогда не кичился этим. Он любит военную службу, не тяготится ею и не стремится получить каких-либо привилегий по службе или выгадать тепленькое местечко. Как он тут?
— Освоился, — сказал Максимов. — Создал «команду» преферансистов, участвует в художественной самодеятельности, поет.
— Таким он был и у нас. Кроме магнитофона и гитары, никакого имущества не имел. Но почему он так скрывал приезд сестры? Знали ли об этом в полку?
— К сожалению, о приезде сестры Положенцев никому не рассказывал. На службу, как всегда, приходил вовремя и только вечерами старался не задерживаться в части. Все это я узнал по просьбе сотрудников из Москвы, когда ее уже здесь не было. Раньше приезд сестры никого не интересовал.
Зацепину хотелось узнать, зачем Эльвира, если это была она, приезжала к Положенцеву и куда выехала из Приморска.
Вечером, к половине седьмого, Зацепин и Максимов были у домика, где квартировал Положенцев.
Чекисты постучали.
Положенцев встретил их удивленно, начал суетиться у электрической плитки, готовя кофе.
— Надо что-то сообразить? Я после работы еще не ужинал, — сказал он.
Максимов понимающе кивнул и вытащил из портфеля бутылку коньяку.
Положенцев сбегал к хозяйке, и вскоре на небольшом столе появился салат из помидоров, ветчина, сыр, крепкий кофе.
— Порядок! — сказал хозяин. — Присаживайтесь.
Звякнули рюмки: «За встречу!»
— Ну, рассказывайте, что нового в Синегорске, как живут ребята?
Зацепин начал свой рассказ с внезапной смерти Сорокина. Сказал, что жаль такого толкового человека и его молодую жену.
— Не беспокойтесь, вдовушка не пропадет! — пренебрежительно пробасил Положенцев. — Не успели на могиле Виктора увянуть цветы, как она уже крутит с другими.
— Откуда ты знаешь? — спросил Максимов.
— Я знаю, — ответил хозяин. — Если бы вы пришли сюда десятью днями раньше, то застали бы ее здесь.
— Что ты говоришь? — не удержавшись, спросил Зацепин. — Неужели она была здесь?
— Была.
— Ну и что же она рассказывала о смерти мужа, как она переживает все это?
— Артистка она — вот кто! А раз так, то какие у нее могут быть переживания? Так, самые внешние. Без приглашения явилась ко мне. Ты, говорит, любишь меня. Вот я и приехала... Ласковая такая, покорная, как кошечка. Не понравились, видать, ей мои холостяцкие хоромы. Уехала...
— Не обещала вернуться?
— Как не обещала? Обещала. Как, говорит, развею горе, так и приеду. Я сказал, что буду рад видеть ее у себя и... все такое.
— Ну, а куда она подалась? — поинтересовался майор.
— Сказала, что едет в Москву, где ей обещали место в каком-то военном госпитале, а если ничего не выйдет — поедет в Сибирь, в Братск, или еще куда подальше. Говорила, что напишет с нового места.
— Почему она не осталась в Приморске?
— Говорит, что с пропиской трудно и работы по специальности не нашла, да и климат не понравился. Все-таки Север. Не всем он по нутру.
— Интересно, что она говорит про обстоятельства смерти мужа? — снова спросил Семен Иванович.
— Говорила, что перепил... стало плохо с сердцем, а пока вызывала «скорую» — умер. И все. Витя, конечно, любил выпить, а водка до добра не доводит...
— Василий Павлович! Сорокин был задушен в пьяном состоянии, и никаких у него сердечных приступов не было!
— Задушен? Кем?!
— А вот кем и за что — этого мы пока не знаем. Думали, что это знает Эльвира, а от нее и вы.
— Уж не подумали ли вы, товарищ майор, что Эльвира задушила мужа, чтобы освободиться от него и стать моей женой? — спросил Положенцев.
— Нет, Василий Павлович, мы так не думали.
— Вот это история! — сжав губы, прошептал Василий Павлович. — Теперь мне становится понятной ее нервозность, желание исчезнуть, даже уйти из жизни.
Зацепин договорился с Василием Павловичем, что разговор об Эльвире останется в тайне, и попросил его оказать чекистам помощь в розыске вдовы, чтобы до конца разобраться в загадочной смерти капитана.
3