Иносенсио тайком залюбовался её совершенной фигурой.
– Какая она… смелая, – невольно вырвалось у него.
– Ага, – рядом ухмыльнулся кто-то из воинов, – интересно, в постели тоже смелая? Сиськи мелковаты, но хороши… Вот бы сейчас…
Иносенсио залился краской, услышав заветную мечту «боевого товарища» и глянул на генерал-капитана. Интересно, дон Эрнандо тоже думает о том, как надругаться над совершенным созданием Божьим? Каменное лицо предводителя не отражало никаких эмоций.
– Скажи ей всё, что полагается в этих случаях, – велел генерал-капитан. Переводчик повиновался.
– Закатай губу, Алонсо, – насмешливо фыркнул другой солдат. Хайме, кажется. – Таких красоток командиры берут себе. Нам достанутся девки попроще.
– Наш тлоани прислал меня приветствовать гостей и привести в город Солнца путников, уставших с дороги. – Девушка сошла с камня и безошибочно направилась к генерал-капитану. Подошла, глянула в суровое лицо открытым взглядом. Голос переводчика, сиплый и неуверенный, мало подходил к её звучному контральто.
– Мы принимаем приглашение. Добавь уместные цветистости.
Конкистадоры восхищённо рассматривали красавицу. Хайме присвистнул:
– Я бы её крестил, – заявил, откровенно пялясь, – и даже женился бы. Чёрт, да наш каменный Эрнандо точно сделает её своей супругой. Он же не женат, не?
– Заткнитесь. Оба, – прошипел офицер, стоявший неподалёку.
– Он не женится на ней, – шепнул Алонсо. – Люди говорят, после того, как дочь губернатора, Аурора Веласкес, разорвала с ним помолвку, капитан вообще передумал жениться на ком-либо…
– Кар-рамба, – Хайме цокнул, – вот же дура…
– Хайме, Алонсо, – офицер злобно глянул на них, – ещё слово, и получите два дежурства вне очереди.
Иносенсио, закрыв глаза, судорожно перебирал чётки, беззвучно шепча молитвы.
III
Город Солнца встретил их ликованием толпы. Смуглые полуобнажённые люди бросали под ноги воинов короля душистые бледные лепестки неизвестных цветов, пели стройными хорами тягучие песни. Дети, привязанные к спинам матерей, пищали, а те, что могли бегать, босоного подбегали к гостям и заглядывали воинам в лица. Один из таких малышей прошмыгнул к Иносенсио и протянул ему стрекозу, выкованную из золота. Вместо крыльев у неё искрились плоские изумруды.
– Я не могу это принять, – смущённо пробормотал священник, – это очень дорогой подарок, малыш.
Но ребёнок рассмеялся и, ткнув игрушкой в руку Иносенсио, растворился в окружающей толпе. Юный священник почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. «Боже, – взмолился он, – благодарю Тебя за этих неиспорченных людей». Ему грезились новые чистые и совершенные христиане. Старый свет прогнил, и теперь понятно уже, что подлинное христианство возможно только здесь, в Новом свете! Аборигены не были испорчены золотом: дорога, по которой вели завоевателей, была устлана полированными драгоценными камнями, черепицы домов, вернее то, что Иносенсио называл про себя черепицей, были сделаны из золотых пластин, а меж тем женщин украшали лишь простые ракушки и какие-то коричневые плоды местных деревьев. Благословенная страна!
Гостей проводили в просторный глинобитный дом, состоящий из нескольких прямоугольных корпусов, вместивших всю измученную сотню. Иксчэль, как представилась встретившая их девушка, пояснила, что гости могут искупаться в квадратных озёрах, созданных детьми Солнца в некоторых комнатах, поесть и отдохнуть. А завтра в честь гостей устроят праздник, и прибывших проводят к самому тлоани. «Королю», – догадался Иносенсио.
– Мы в раю, – гоготнул Алонсо.
Генерал-капитан глянул на него, и воин перестал улыбаться.
– Отбери тридцать людей, – приказал дон Эрнандо офицеру, – пусть охраняют входы-выходы. В случае опасности сигнал прежний. Отвечаешь головой. Остальные могут привести себя в порядок. До моего иного распоряжения есть только свою еду. В бассейны заходить по одному.
Иносенсио глянул на генерал-капитана и невольно подумал: «Может ли хоть что-то прекрасное и невинное растрогать его жестокое сердце? И какие пути приводят рыжих мальчиков с восторженными глазами в состояние бронзовых бесчувственных воинов?»
– Мне кажется, у нас нет причин для такой подозрительности, – осмелился возразить он.
Слова вырвались раньше, чем священник-неофит успел их осознать. Дон Эрнандо пригнул белокурую голову вольнодумца каменным взглядом.
– Кажется. Приготовьте всё на завтра к ранней мессе.