Это было даже красиво. Это завораживало, как танец кобры перед броском. В глазах вошедшего поплыли геометрические, чёткие фигуры. Он зажмурился, а затем снова глянул на танцующих ритуальный танец идолопоклонников. И тут краска бросилась ему в лицо. Это был танец-совокупление, настолько развратно-бесстыдный, что Иносенсио поневоле отвёл взгляд, и взор его будто магнитом притянула корчащаяся перед божком фигура, похожая на гусеницу, накалываемую на булавку. Вопль ужаса рванулся было с губ, но за мгновение до крика рот священника зажала чья-то властная рука.
– Молчи. Или окажешься там же.
Иносенсио зажмурился, но это было бесполезно: пронзённая невыносимой мукой фигура пытаемого человека по-прежнему корчилась перед закрытыми глазами.
– Тише, тише, – почти ласково прошептал голос за ним. Юного священника развернули, прижали к чему-то твёрдому и теплому. Тяжёлая рука провела ладонью по его коротко стриженным волосам . Иносенсио тяжело всхлипнул. – Спокойно. Так, хорошо. А теперь уходим. Медленно.
Повинуясь властным рукам, Иносенсио шагнул, затем ещё. Попытался обернуться, но голову его удержали.
– Смотри только на меня, – приказали ему.
Монах поднял глаза и встретился с тьмой глаз генерал-капитана. Теперь эта тьма уже не пугала его.
– Хорошо, – прошептал дон Эрнан, – ты смелый мальчик. Падре Леонсио говорил мне, что ты прекрасно образован. Зачем ты здесь?
Шаг за шагом они отступали к каменной лестнице. Иносенсио, будто заворожённый, не сводил взгляд с командира, идущего вперёд спиной. Он не в силах был думать о том, что оставалось позади, и рассудок отчаянно ухватился за вопросы дона Эрнандо, как будто это были самые важные в мире вопросы. Но губы священника дрожали, зубы стучали, и отвечать он не мог.
– Я не поверю, что ты искал славы или богатства, – продолжал дон Эрнандо. – Подвиг? Верно? Крещение язычников, проповедь Христа? Я прав?
Иносенсио судорожно кивнул. Капитан этого не видел – оба уже сползали по высоким ступеням, – но ему, видимо, было и не нужно видеть, чтобы знать ответ.
– А сюда пришёл зачем?
Иносенсио замер.
– Спасти несчастных от нашей ярости? Я прав?
Иносенсио дико глянул на него.
– Я готов, – прошептал он, задыхаясь от эмоций, – вы можете казнить меня прямо здесь, или…
Дон Эрнандо то ли фыркнул, то ли ругнулся в усы.
– Уймись. Если бы я каждого убивал за глупость, у меня бы не осталось людей.
Наконец, лестница осталась позади. Иносенсио схватил командира за рукав.
– Что вы намерены делать? Надо освободить несчастного… Это… Это ужасно! – всхлипнул он.
– Я привык ставить себе реальные цели, – возразил дон Эрнандо.
– Но как же… – Иносенсио закрыл лицо руками. – Ведь это же…
– В природе нет добра и зла. Каждый кого-то жрёт, – устало отмахнулся конкистадор, – и каждый считает правым только себя. Нам надо торопиться.
VI
– Нас девяносто шесть человек, сеньор, их – несколько тысяч. Вы хотите напасть на город? – старший офицер с надеждой и удивлением смотрел на командира.
– У нас нет выбора, – дон Эрнандо Соледадос редко снисходил до объяснений, но сейчас, видимо, случай был именно такой, – если мы попытаемся уйти, убежать, скрыться – нас уничтожат. Мы можем только атаковать. Напугать врагов своим безумием так, чтобы они обосрались. – командир говорил нарочито грубо, и отчего-то это странно приободряло отряд.
– Но, помилуйте, ведь это – верная смерть! – воскликнул офицер.
– Возможно, – голосом генерал-капитана можно было резать камень. – Приказываю подать сигнал к оружию.
– К оружию! – закричал второй офицер, и эхо подхватило его крик.
– Мы можем превратить наш дом в крепость и… – всё ещё не сдавался протестующий.
– …и сдохнем от голода, – бросил Соледадос .– Ещё одно слово, и я повешу вас как паникёра и труса. Падре, читайте молитвы упокоения. Мы идём навстречу нашему Создателю.
Иносенсио молча кивнул. Воины спешно облачались в доспехи, все были непривычно собраны и молчаливы.
Вопреки ожиданию отряда, дон Эрнандо повёл их не из, а в центр города. Он приказал кричать и бить в щиты, но не стрелять из аркебуз до столкновения: пули были дороги. С ним не решались спорить, воины чётко выполняли распоряжения, но каждый новый приказ был безумнее прежнего. Сотня конкистадоров напала на дворец правителя. Откуда генерал-капитан знал дорогу к тлоани – Иносенсио не знал. Должно быть, вместо сна командующий единолично совершил разведку. Священника душило бешенство: разочарование, стыд, страх – всё смешалось и обернулось безумным гневом.