Стрекозиная магия.
Если бы отражение в зеркале не было странно улыбающейся девушкой, то можно было подумать, что вокруг головы летает рой лёгких стрекоз, овладевших искусством гудеть по электро-механически. Где-то они перепутали координаты и вместо камышей над озером кружили по парикмахерской. Слаженность их танца возводила стрижку в степень магического ритуала. Крылья уверенно и тонко проходились то по макушке, то по затылку, то вдоль висков. Иногда легонько касались уха или шеи. Касания эти были невесомы и значимы.
- У вас столько шрамов на голове. Вот ещё один на макушке. Волосиков там нет. Кто же это вас так? – голос девушки подкупал искренним участием, недоступным подавляющему большинству населения земли в отношении совершенно незнакомого человека, а присущему разве что маленьким детям и юродивым.
Но никаких детей зеркало не отражало.
Единственное окно находилось прямо за спиной, из-за этого рассмотреть лицо и оценить глубину искренности было невозможно. Можно было только рассмотреть взгляд, обращённый внутрь себя и блаженную улыбку, которая с лёгкостью обнаруживается у пятилетней девочки, наблюдающей, как щеночки едят молочко.
- Это пока я РЕН-ТВ смотрел, мне инопланетяне лоботомию сделали.
- Наверное больно было? – не то промурлыкала, не то проворковала девушка.
- Не помню, пьяный был.
Всё тот же стрекозиный стрекот. Всё та же загадочная, непроницаемая улыбка.
- Ой! А борода то у вас седая, - удивлённо поведала детская непосредственность, после непродолжительного молчания.
- Ага, специальной краской подкрашиваю, чтобы солидней выглядеть. Уникальная разработка для деловых переговоров. Называется «Седина в бороду», там ещё бес в ребро в комплекте.
И эта фраза, и двусмысленный взгляд, брошенный через зеркало, ничего в облике девушки не меняет. Она завороженно продолжает свой ритуал. Свой стрекозиный танец, под техно подстригательной машинки, будто воплощение слабой эйфории, вызванной усердным вдыханием лака для волос.
Эйфория заполняет всё пространство парикмахерской, кажется, её руки сейчас обовьют шею и губы перейдя со стрекозиного на человеческий, сбивчивым от волнения шёпотом, расскажут, что этой ночью ей приснился странный сон, в котором у неё был неистовый секс с плюшевым медвежонком.
- Зима не скоро, а у вас уже уши мхом обросли, - застенчиво доноситься откуда-то сверху из-за спины. Улыбка перестаёт быть блаженной и становится немного женской. – Давайте я его сбрею.
- Давайте.
Ушные раковины приятно вибрируют от прикосновений машинки.
- Вот тааак. Ну вот и всё. Видите какой вы теперь красивый. Только вам ещё побриться надо. – с этими словами она снимает накидку и кисточкой смахивает остриженные волосы с шеи и головы.
- Ага, побреюсь. Сколько с меня?
- Двести рублей.
Вне зеркала никакой девушки, и уж тем более девочки нет. Миловидность всё так же подкупает, но о том, что эта миловидность совсем недавно пересекла бальзаковский рубеж, говорит не столько физиология, сколько большое количество золотых украшений. Кольца, почти на всех пальцах, браслеты, несколько цепочек, серёжки, одна даже в носу, конечно же красят, но никак не молодят.
- Приходите к нам ещё, - голос ласков и улыбка вполне симпатична, вот только…
Это дежурная улыбка.
- Как обрасту, обязательно приду.
Хотелось добавить: «Чтобы снова услышать волшебных стрекоз». Но как-то не добавилось.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов