И точно, Наталья Мизинцева была актрисой, но в последнее время не снималась, потому что возраст был уже весьма и весьма приличным, у некоторых это старостью называется. Не у всех, конечно, кому как повезет.
Надежда прочла обо всех фильмах и сериалах, где играла Мизинцева, постаралась запомнить и решила, что подготовилась достаточно.
После этого она набрала номер телефона кабинета психоаналитика, который по счастливой случайности был помещен над списком пациентов, сфотографированным Инной, и записалась на прием на пятницу. Предлагали на среду или на четверг, но Надежда отговорилась занятостью.
В четверг Надежда долго собиралась, пристально разглядывая себя в зеркале, надела самое приличное свое пальто и взяла дорогую итальянскую сумку, подарок дочери. После чего решила, что сделала все, что могла, и через сорок минут вошла в приемную психоаналитика.
Это была большая светлая комната, выдержанная в нейтральных и успокаивающих серо-бежевых тонах. Напротив входа, слева от двери в кабинет психоаналитика, стоял большой стеклянный куб, наполненный водой или какой-то другой жидкостью, в которой медленно всплывали разноцветные пузырьки.
В аквариуме по другую сторону от двери плавали несколько крупных рыб с огромными челюстями — наверное, это были пираньи.
Рядом с аквариумом за бежевым компьютерным столом сидела коротко стриженная шатенка с узкими ярко-красными губами и хищными чертами лица, отдаленно напоминающими тех самых пираний. Судя по всему, это была та самая Ирина, о которой говорила Инна Дроздова, — секретарша, или, как она предпочитала себя называть, помощник психоаналитика.
Надежда вспомнила, как поморщился старый бомж, сказав, что терпеть не может женщин с короткой стрижкой, и подумала, что дело даже не в стрижке, а в неприятном выражении лица. С таким не то что в приемной дорогого врача сидеть, а только из окна регистратуры участковой поликлиники больных облаивать!
Тем не менее, войдя в приемную, Надежда приветливо улыбнулась и проговорила:
— Здравствуйте! Надеюсь, я не опоздала? Я очень спешила, но всюду пробки, вы же понимаете…
Ирина приподнялась из-за стола и уставилась на Надежду. Черты ее лица обострились, и она проговорила с настороженным удивлением:
— Опоздали? А куда вы, собственно, опоздали?
— Как — куда? — Надежда изобразила высокомерное изумление, как будто разговаривала с наивным ребенком. — На сеанс к психоаналитику. К Семену Ильичу.
— К Илье Семеновичу… — машинально поправила ее секретарша. — Простите, а как ваша фамилия?
— Моя фамилия Гусынина! — гордо произнесла Надежда таким тоном, как будто представилась герцогиней Виндзорской. — Нина Николаевна Гусынина!
Еще не хватало записываться к этому подозрительному типу под собственной фамилией!
Секретарша заглянула в компьютер.
— Да, Нина Николаевна, вы действительно записаны на прием, но только не сегодня, а завтра. На это самое время.
— Как завтра? Что значит — завтра? Я не могла перепутать! Я записалась на пятницу, потому что только по пятницам у меня есть свободное время.
— Рада за вас, и вы действительно записаны на пятницу, но только сегодня четверг.
— Что вы из меня дуру делаете?! — Надежда потихоньку набирала обороты. — Я что, по-вашему, не знаю, какой сегодня день недели? Сегодня пятница! Мне по пятницам привозят безлактозное молоко и безглютеновый хлеб от фирмы «Здорожив». И мне их сегодня привезли. Значит, сегодня пятница.
Уверенная, что своим аргументом сразила секретаршу, Надежда уселась на стул, положив сумку на колени. Но Ирина не собиралась сдаваться без боя.
— Вы как хотите, — процедила она, — но сегодня четверг. Вот, посмотрите на календарь!
— Мне ваш календарь не указ! — безапелляционно отрезала Надежда. — Не сомневаюсь, фирма «Здорожив», которая привозит мне продукты для здорового питания, прекрасно знает, какой сегодня день!
На этот раз секретарша растерялась.
Столь неожиданный аргумент, а особенно такая уверенность в голосе пациентки выбили у нее почву из-под ног. Она открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, пытаясь найти хоть какой-то достойный ответ.
Тут сама Надежда неожиданно пришла ей на помощь. Она достала телефон, видимо, собираясь предоставить еще одно доказательство своей правоты, уставилась на экран, шевеля губами. На ее лице вдруг проступила растерянность.