Глашатай царя обязан доводить до сведения подданных очередные указы дворца, ездить для переговоров к соседним государям и выполнять много других поручения повелителя. Кроме звучного голоса, глашатай должен иметь кучу иных важных качеств: благородное происхождение, ум, хитрость, красноречивость, изворотливость, скрытность, терпеливость и особенно — угодливость и верность.
Поликрат обладал ими в полной мере. Подобно философу Аристиппу, жившему при дворе тирана Дионисия Сиракузского, он покорно, даже с некоторым благоговением принимал плевки рассерженного господина. Царь оплачивал свою прихоть золотой монетой. Оба не могли друг другом нахвалиться.
Да, Поликрат преуспевал! Он был дельный человек — юный мерзавец, способный ради собственного благополучия продать сестру, отравить престарелого отца, торговать женой или, в случае надобности, готовый сам превратиться в женщину.
Старик насупился:
— Чего тебе, Златоцвет?
Поликрат получил от царя это насмешливо-ласковое прозвище из-за огненно-рыжего облика.
— Собрались. Ждут. Томятся.
— Пусть ждут. — Асандр уселся в легкое ореховое кресло. — Ничего с ними не случится. Сейчас выйду. Где Набарзан?
Глашатай крикнул раба.
Брадобрей перс Набарзан распарил щеки царя, приложив к ним кусок ткани, смоченной в горячей воде. Прыщи размягчились. Раб выдавил из них гной, натер лицо Асандра пахучей мазью, набелил и нарумянил так искусно, что дряхлый урод, как мысленно называл царя Поликрат, сразу похорошел и помолодел лет на тридцать.
Через полчаса, одетый в длинный, до пят, пестрый, золотом расшитый кафтан восточного покроя, Асандр — строгий, внимательный — сидел в тронном зале и задумчиво оглядывал приближенных.
Над головой царя свисал шелковый стяг с вышитым гербом Пантикапея: светлый круг, в нем бегущий грифон — крылатый лев-единорог с копьем в пасти; ниже льва золотится крупный хлебный колос. Герб символизировал военную мощь государства и главное богатство — хлеб, хотя, пожалуй, теперь символы не совсем соответствовали горькой действительности; она выщипала грифону перья, обломала рог, а хлеб… хлеба едва хватало самим жителям столицы.
Эвпатриды, то есть «благородные отцы», — владельцы огромных мастерских и быстроходных кораблей, хозяева обширных земельных участков, работорговцы, крупные продавцы хлеба, вина, рыбы, масла, а также старейшины подчинившихся Боспору скифских и маитских племен — все те, на кого опирался или пытался опереться Асандр, выстроились у грязноватых желто-коричневых стен, покрытых давно поблекшей росписью, изображавшей приключения хитреца Одиссея.
Туземцев отличала от жителей столицы диковинная одежда: скифов — мягкие сапоги с короткими голенищами, тонкие войлочные колпаки, кожаные шаровары и куртки; воинственных маитов — косматые бараньи папахи, тесные халаты и узкие штаны.
Впрочем, наиболее эллинизированные из маитов — синды — одевались и говорили уже по-гречески.
И, наоборот, немало греков обрядилось по-азиатски — эпоха голых икр и туник с рукавами до локтей шла на убыль. Сказано в Риме: «Времена меняются — меняемся и мы».
Жрецы зажгли на алтарях душистые травы.
Эвпатриды, опустившись на колени и протянув руки к царю, запели священный гимн.
Асандр, по примеру римского императора Августа Октавиана, насадил среди боспорян культ своего гения. «Благородные отцы» поклонялись ему, как живому богу. И Асандр, утопая в клубах белого, ароматно пахнущего дыма, что исходил от алтарей, и впрямь напоминал олимпийца, парящего в небе и горделиво взирающего через просветы и облаках на унылую землю.
Да, царь заслуживает почестей! Это он спас головы эвпатридов от скифских мечей, их жен и детей от разъяренных невольников, их дома, подвалы, зернохранилища, склады и усадьбы от огня и разорения.
Эвпатриды понимают — железная власть монарха необходима как солнце, воздух, вода, хлеб. Они сами наделили Асандра этой властью.
Но гнет самодержавного правления тяжко давит не только на чернь. Любого «благородного отца», не угодившего царю, могут по одному знаку монарха схватить и растерзать. Пусть Асандр их же ставленник — никто из богачей не осмелится выразить недовольство его жестокостью или, тем паче, восстать против деспота. Убить Асандра — подрубить сук, на котором, дрожа от страха, сидит боспорская знать.
Поэтому эвпатриды с тупой покорностью распечатывают амфоры для хранения серебра и золота, когда Асандр требует денег, и безмолвно сносят издевательства и оскорбления — а царь на них не скупится.