— Да, миледи, — покорно кивнул Эрвин.
— Я составлю вам компанию, — подбодрила брата Иона, тронув за локоть.
— А верно ли говорят, — обратилась к Эрвину мать, — что император Адриан также близко заинтересовался Священными Предметами? Правда ли, что он изучает божественные творения, в надежде раскрыть их тайны, научиться говорить с ними?
— Да, миледи. Владыка Адриан поручил такую задачу магистрам Университета Фаунтерры.
— Как мудро! Предметы — это высшая истина, воплощенный свет! Они способны озарить и преобразить любую, даже самую ничтожную душу…
Невпопад резкая трель испортила концовку речи, и герцогиня воскликнула в сердцах:
— Прекратите, бездари! Утихните! Я займусь вами позже!
Эрвин пришел к выводу, что уделил матери достаточно времени, и дань вежливости отдана сполна. Спросил:
— Как отец? Занят ли он? Где могу его найти?
— Отец… — леди София Джессика скатилась с небес на землю. — Десмонд. Он неизменен. Есть люди, стоящие выше перемен. Однако он приготовил для тебя кое-что.
— Для меня?
— Да, мой милый. У Десмонда припасена одна задумка, и тебе отводится в ней важная роль. Надеюсь, тебе придется по душе. Я была бы счастлива оказаться на твоем месте.
Весьма странно! Отец никогда не отводил ему важной роли в чем-либо.
— И какова его задумка? — спросил Эрвин, но не успел получить ответ. Черно-алая фигура воздвиглась за его спиной.
— Милорд, отец желает видеть вас.
Эрвин повернулся к человеку. Если вдуматься, это забавно до дрожи: толщина каменной маски на лице — столь же верный показатель родовитости, как и количество имен. Данный утес зовется Артур Эльза Мей рода Глории, посвященный кайр, барон Хайрок и кастелян замка Первой Зимы. Левая рука герцога.
— Да, кайр, я иду.
Едва они покинули малую трапезную, Артур хмуро сообщил:
— Вам следовало поприветствовать отца прежде, чем мать и сестру.
— Тьма, я и пытался это сделать с момента своего прибытия! Ваши люди потратили целый час, чтобы доложить обо мне!
Дальше шли молча, гулко выбивали шаги по галереям, по винтовым каменным ступеням. У дверей отцовской комнаты двое красно-черных воинов разом положили руки на эфесы мечей. Двое кайров здесь? Парадный караул? Никак, к моему приезду, — сообразил Эрвин, и тут же на ум пришло памятное с детства: шестое правило общения с отцом — никогда не улыбайся, даже стоя за его дверью. Он вошел в комнату.
Герцог Десмонд Ориджин стоял спиной к сыну, у бойницы, упершись руками в стену. На нем была простая серая рубаха без ворота, но даже в ней он казался неуязвимым, словно закованным в броню. Тяжелая седая голова сидела на короткой шее. Фигура бога-быка, которому поклоняются кочевники на Западе…
Отец обернулся, и Эрвин склонил голову.
— Желаю здравия, милорд.
Герцог кивнул кастеляну:
— Можешь идти, Артур.
Тот ушел, хлопнула дверь.
— Эрвин… подойди.
Он подошел, герцог пожал ему руку.
— С возвращением, сын. Как сложилась дорога?
Эрвин сдержал бровь, поползшую было вверх. Сколь странная вежливость родителя!
— Дорога была легкой, милорд. Я старался добраться поскорее.
— Вот и хорошо. Садись.
Эрвин сел, герцог протянул ему кубок. Проклятая традиция — пить за встречу. Мерзкий, мерзкий ордж. На этот раз Эрвин почти не скривился.
Герцог осведомился о делах в столице, о Палате Представителей, о здоровье императора. Эрвин заверил, что столица процветает, Палата являет неизменную мудрость, а владыка Адриан — здоров и полон сил. Эрвин добавил, что счастлив служить империи столь же преданно, как и родной Первой Зиме.
— Это похвально, — кивнул герцог. — Рад слышать.
— Как обстоят дела на Севере, милорд? Каковы новости?
Эрвин прекрасно знал, что все новости сводятся к тем или иным затратам и новым тысячам эфесов, взятым взаймы. Разумеется, отец не станет говорить об этом — великий лорд презирает беседы о деньгах. Но он подумает о деньгах — как раз это и нужно Эрвину.
— Все своим чередом, — ответил отец.
— Я видел леса у собора Светлой Агаты. Случилось нечто? Храм требует ремонта?
— Отнюдь. Я принял решение расширить усыпальницу, в связи с этим идет строительство подземной часовни и реконструкция западного придела. Как ты знаешь, необходимость назрела давно.
Эрвин постарался скрыть удивление. Усыпальница Ориджинов под фундаментом храма Светлой Агаты — это, по сути, подземный собор размером в половину своего надземного собрата. Усыпальница имеет свой алтарь, трансепты, нефы, капеллы. Она огромна, как сказочная пещера, и освещается искровыми лампами — свечные огоньки бесполезны в таком пространстве. Усыпальница уходит вглубь земли на сотню футов, ее своды опираются на колоссальные гранитные колонны и держат на себе фундамент собора Агаты. Склепы, которых в усыпальнице почти полсотни, врыты еще глубже в землю, к ним ведут крутые каменные лестницы. Как никак, великие предки должны покоиться поближе к Подземному Царству.
Усыпальница переполнена, и уже давно его светлость Десмонд Ориджин высказывал мысль о необходимости достроить второй зал. Останавливала чудовищная стоимость сооружения. Первую усыпальницу строили общими усилиями несколько поколений Ориджинов. Неужели отец сумел найти такие средства?!
— Милорд, позвольте спросить, во что обойдется строительство?
— Точная сумма расходов еще не определена, — тон отца сделался раздраженным, — первые затраты составят около тридцати тысяч эфесов.
Эрвин присвистнул.
— Милорд, откуда… — внезапно он понял, откуда взялись средства. — Иона?..
— Это в столице тебя обучили такой манере ставить вопросы? Ты не в столице. Говори четко и ясно.
Четкость и ясность — порою это весьма на пользу. Можно сформулировать вопрос так, что он станет красноречивей утверждения.
— Милорд, вы смогли позволить себе строительство благодаря выкупу, который заплатил за леди Иону банкир Шейланд?
Разумеется, Эрвин выделил интонацией титул сестры и профессию жениха. Герцог процедил:
— Не думаю, что это касается тебя. Выкуп уплачен, и я распорядился им, как счел нужным.
Давить на отца — опасное дело. Однако сейчас на стороне сына могущественный союзник — нищета. Необходимо, чтобы отец задумался о ней — ощутил глубину пропасти, вязкость дна под ногами. Тогда он одобрит план Эрвина.
— Каково ваше отношение к этому браку, милорд?
— Я позволил брак. Кажется, этим мое отношение выражено ясно.
— Граф Шейланд происходит из рода девятой Праматери. Его дед был купцом, отец — банкиром, он и сам не оставил банковское дело. Считаете ли вы, милорд, что он достоин называться нашим родичем?
— Ты оспариваешь мое решение?
— Нет, милорд. Я хочу вас понять.
Отец угрюмо качнул головой.
— В том и беда. Ты пытаешься понять вещи, которые лорду должны быть очевидны.
О, я понимаю много больше, чем вы думаете! В частности, милорд, мне ясно, что вы — в тупике. И даже продажа единственной дочки отсрочит крах на год, возможно, на два, но не больше. Как мудро и дальновидно, что вы вложили львиную долю выкупа в строительство огромной могилы и не погасили хотя бы часть наших бесчисленных долгов!
— Я убеждаюсь, — продолжил герцог, — что мое решение отозвать тебя из столицы было совершенно правильным.
А вот это уже нечто новенькое!..
— Отозвать из столицы?..
— Какое из этих слов тебе неясно?
— Я полагал, что прибыл на свадьбу сестры, милорд.
— Не только. Ты нужен мне здесь, на Севере. Я хочу, чтобы ты начал постигать науку, которую не преподают в Университете.
Нужен на Севере? Нет, милорд, я нужен в столице! И отправлюсь туда, как только вы дадите согласие.
— Милорд, о какой науке идет речь?
Вместо ответа его светлость подозвал Эрвина к бойнице, указал в проем:
— Что ты видишь там?