First, a cluster of farm plots and huts, plumes of gray smoke rising from thatched roofs. Then a stone wall and the dark stone roofs of the town itself inside, and finally, in the distance, the castle with circular turrets.
He recognized it at once: the town and the fortress of Castelgard. And it was no longer a ruin. Its walls were complete.
He was here.
На первом плане находились земельные участки и хижины, над соломенными крышами которых в безветрии вздымались к небесам плюмажи серого дыма. Дальше возвышалась каменная стена, из-за которой виднелись темные крыши каменных городских домов, и, наконец, в отдалении — замок с круглыми башнями.
Он сразу узнал город и крепость Кастельгард. И они не были разрушенными. Стены были новыми и прочными.
Он был здесь.
CASTELGARD
КАСТЕЛЬГАРД
“Nothing in the world is as certain as death.”
JEAN FROISSART, 1359
Нет в мире ничего столь же определенного, как смерть.
Жан Фруассар, 1359 г.
37:00:00
Gomez hopped lightly out of the machine. Marek and Kate stepped slowly out of their cages, seemingly dazed as they looked around. Chris climbed out, too. His feet touched the mossy ground. It was springy underfoot.
Гомес легко выпрыгнула из аппарата Марек и Кейт медленно покинули свои клетки. Судя по тому, как новоприбывшие озирались вокруг, они, по-видимому, были ошеломлены. Крис тоже выбрался наружу, на поросшую мхом землю, которая эластично пружинила под ногами.
Marek said, “Fantastic!” and immediately moved away from the machine, crossing the muddy path for a better look at the town. Kate followed behind him. She still seemed to be in shock.
— Фантастически! — воскликнул Марек и немедленно отправился прочь от машины, через тропинку, откуда открывался лучший вид на город. Кейт следовала за ним. Казалось, что она все еще пребывает в шоке.
But Chris wanted to stay close to the machine. He turned slowly, looking at the forest. It struck him as dark, dense, primeval. The trees, he noticed, were huge. Some of them had trunks so thick, you could hide three or four people behind them. They rose high into the sky, spreading a leafy canopy above them that darkened most of the ground below.
Но Крису не хотелось удаляться от доставившей его сюда клетки. Он медленно повернулся, осматривая лес. Его поразило, насколько он был темным и густым — первобытным. Деревья, как он сразу заметил, были огромными У некоторых из них были настолько толстые стволы, что за ними вполне могли спрятаться три-четыре человека Они поднимались высоко в небо, раскидывая лиственный навес, который почти полностью закрывал землю от солнечных лучей.
“Beautiful, isn't it?” Gomez said. She seemed to sense that he was uneasy.
“Yes, beautiful,” he answered.
— Красиво, правда? — обратилась к нему Гомес.
Сьюзен, похоже, хорошо понимала, насколько он потрясен.
— Да, красиво, — ответил Крис.
But he didn't feel that way at all; something about this forest struck him as sinister. He turned round and round, trying to understand why he had the distinct feeling that something was wrong with what he was seeing—something was missing, or out of place. Finally, he said, “What's wrong?”
Но на самом деле ему так не казалось, что-то в облике этого леса казалось ему зловещим. Он еще раз повернулся кругом, пытаясь понять, откуда возникло это отчетливое ощущение, что в окружающем его мире что-то сильно не так. Но он не мог уловить, что порождало это ощущение. Наконец, не выдержав, он обратился к Гомес.
— Что-то здесь не так?
She laughed. “Oh, that,” she said. “Listen.”
Chris stood silently for a moment, listening. There was the chirp of birds, the soft rustle of a faint breeze in the trees. But other than that...
“I don't hear anything.”
Женщина рассмеялась.
— Ах, вот оно что. Прислушайтесь.
Крис на мгновение замер, прислушался. Он уловил щебет птиц, мягкий шелест слабого ветерка в кронах деревьях. Но это было все.
— Я ничего не слышу.
“That's right,” Gomez said. “It upsets some people when they first arrive. There's no ambient noise here: no radio or TV, no airplanes, no machinery, no passing cars. In the twentieth century, we're so accustomed to hearing sound all the time, the silence feels creepy.”
— Совершенно верно, — ответила Гомес. — Это производит колоссальное впечатление на некоторых людей, когда они впервые попадают сюда. Здесь нет никаких посторонних шумов ни радио с телевидением, ни самолетов, ни тракторов, ни катающихся взад-вперед автомобилей. В двадцатом веке мы настолько привыкли непрерывно слышать отовсюду различные звуки, что тишина кажется нам неестественной.
“I guess that's right.” At least, that was exactly how he was feeling. He turned away from the trees and looked at the muddy path, a sunlit track through the forest. In many places, the mud was two feet deep, churned by many hooves.
This was a world of horses, he thought.
— Надеюсь, что вы правы. — По крайней мере, ощущение, которое он испытывал, было как раз таким. Он отвернулся от деревьев и посмотрел на тропинку: то тут, то там проглядывал освещенный пятнами солнечного света шрам, разрубавший лес. Во многих местах в раскисшей от воды земле зияли глубокие, фута на два, вмятины — следы множества лошадиных копыт.
«Это мир лошадей», — подумал Крис.
No machine sounds. Lots of hoofprints.
He took a deep breath, and let it out slowly. Even the air seemed different. Heady, bright-feeling, as if it had more oxygen in it.