— Это хорошо, Андре, — произнес он совершенно спокойным, даже равнодушным тоном. — А где остальные?
— Не знаю, что с Крисом, — ответил Марек. Он вспомнил о том, как Крис залился кровью. — Но Кейт в порядке, она собирается искать...
“That's fine,” the Professor said quietly, his eyes flicking up to Sir Guy. Changing the subject, he nodded to the bowl. “You know what I'm doing, of course?”
“Incorporating,” Marek said. “Is the stuff any good?”
— Это прекрасно, — спокойно сказал Профессор, указав взглядом на сэра Ги. И тут же сменил тему:
— Вы, конечно, знаете, что я делаю?
— Смешение, — ответил Марек. — И что, приличный состав?
“It's not bad, all things considered. It's willow charcoal, which is ideal. The sulfur's fairly pure, and the nitrate's organic.”
“Guano?”
“That's right.”
— Все составляющие очень неплохие. Вот это древесный уголь из ивы; он считается идеальным. Сера довольно чистая, а нитрат органический.
— Птичий помет?
— Совершенно верно.
“So, it's about what you'd expect,” Marek said. One of the first things Marek had studied was the technology of gunpowder, a substance that first became widely employed in Europe in the fourteenth century. Gunpowder was one of those inventions, like the mill wheel or the automobile, that could not be identified with any particular person or place. The original recipe—one part charcoal, one part sulfur, six parts saltpeter—had come from China.
— Действительно именно на это и можно было рассчитывать, — заметил Марек.
Одной из первых тем, которые Марек в свое время изучал, была технология изготовления пороха, вещества, которое стало широко применяться в Европе в четырнадцатом столетии. Порох был одним из тех изобретений, которые, как, например, мельничное колесо или автомобиль, не были связаны с именем какого-либо определенного человека или местом. Исходный рецепт: одна часть древесного угля, одна часть серы и шесть частей селитры — прибыл из Китая.
But the details of how it had arrived in Europe were in dispute, as were the earliest uses of gunpowder, when it was employed less as an explosive than as an incendiary. Gunpowder was originally used in weapons when firearms meant “arms that make use of fire,” and not the modern meaning of explosive projectile devices such as rifles and cannon.
Но подробности того, как он попал в Европу, до сих пор являлись предметом ожесточенных споров. Точно так же не было единства насчет первоначальных способов его использования: считалось, что сначала порох применяли не столько как взрывчатое вещество, сколько в качестве зажигательного средства. Первое время порох использовался в оружии «огненного боя», что означало средства для применения в военном деле огня и не совпадало с современной трактовкой термина «огнестрельное оружие», в котором боеприпас с большой силой выбрасывается на дальнее расстояние при помощи взрыва, то есть мгновенного сгорания вещества, как это происходит в винтовках и орудиях.
This was because the earliest gunpowders were not very explosive, because the chemistry of the powder was not understood, and because the art hadn't been developed yet.
Так случилось потому, что самые ранние порохи были не такими уж взрывчатыми. Химический состав пороха тогда еще не определили, да и делать его как следует научились далеко не сразу.
Gunpowder exploded when charcoal and sulfur burned extremely rapidly, the combustion enabled by a rich source of oxygen—namely nitrate salts, later called saltpeter. The most common source of nitrates was bat droppings from caves. In the early years, this guano was not refined at all, simply added to the mixture.
Взрывом пороха принято считать чрезвычайно быстрое сгорание древесного угля и серы, а оно происходит в условиях богатого снабжения кислородом, в качестве которого используются соли азота, позже получившие название «селитра». Основным источником нитратов тогда был помет летучих мышей из пещер. На первых порах помет вообще не очищали, а просто добавляли в смесь.
But the great discovery of the fourteenth century was that gunpowder exploded better when it was ground extremely fine. This process was called “incorporation,” and if properly done, it yielded gunpowder with the consistency of talcum powder. What happened during the endless hours of grinding was that small particles of saltpeter and sulfur were forced into microscopic pores in the charcoal. That was why certain woods, like willow, were preferred; their charcoal was more porous.
Но в том же четырнадцатом столетии было сделано открытие, которое можно отнести к разряду великих: порох взрывается с гораздо большей силой, если его компоненты очень тонко растерты. Этот процесс назывался «смешением», и если он осуществлялся должным образом, то получался порох столь же тонкого размола, как порошок талька. А для этого требовалось всего-навсего на протяжении долгих часов растирать небольшие порции компонентов порознь и вместе. В результате крошечные частички селитры и серы проникали в микроскопические поры древесного угля. Именно поэтому для его изготовления пережигались определенные породы деревьев, в частности ива, дававшая более пористый уголь.
Marek said, “I don't see a sieve. Are you going to corn it?”
“No.” Johnston smiled. “Corning's not discovered yet, remember?”
— Я не вижу сита, — заметил Марек. — Вы собираетесь его смачивать?
— Нет. — Джонстон улыбнулся. — Ведь смачивание еще не изобрели, вы же помните?
Corning was the process of adding water to the gunpowder mixture, making a paste that was then dried. Corned powder was much more powerful than dry-mixed powder. Chemically, what happened was that the water partially dissolved the saltpeter, allowing it to coat the inside of the charcoal micropores, and in the process, it carried the insoluble sulfur particles inside, too. The resulting powder was not only more powerful but also more stable and long-lasting. But Johnston was right; corning was only discovered around 1400—roughly forty years from now.