Смачиванием именовался процесс добавления воды к пороховой смеси. В результате получалась паста, которую затем высушивали. Смоченный порох обладал гораздо большей взрывной силой, чем смешанный в сухом виде. С точки зрения химии это объяснялось тем, что вода частично растворяла селитру, раствор глубже пропитывал древесный уголь, а нерастворимые мельчайшие частицы серы тоже глубже проникали в поры угля. При этом полученный состав был не только более взрывчатым, но и мог дольше храниться, не теряя своих свойств. Но Джонстон был прав: согласно историческим данным появление этого процесса датировалось примерно 1400 годом, то есть до его изобретения оставалось еще лет сорок.
“Should I take over?” Marek said. Incorporating was a lengthy process; sometimes the grinding went on for six or eight hours.
“No. I'm finished now.” The Professor got to his feet, then said to Sir Guy, “Tell my Lord Oliver that we are ready for his demonstration.”
“Of Greek Fire?”
“Not precisely,” Johnston said.
— Мне присоединиться к вам? — спросил Марек. Смешение было длительным процессом и занимало шесть-восемь часов.
— Нет. Я уже закончил. — Профессор неторопливо поднялся на ноги и обратился к сэру Ги:
— Сообщите моему лорду Оливеру, что мы готовы провести демонстрацию.
— «Греческого огня»?
— Не совсем, — ответил Джонстон.
In the late afternoon sun, Lord Oliver paced impatiently along the massive wall of the outer perimeter. The battlement was more than fifteen feet wide here, dwarfing the row of cannon nearby. Sir Guy was with him, as well as a sullen Robert de Kere; they all looked up expectantly when they saw the Professor. “Well? Are you at last prepared, Magister?”
Лорд Оливер нетерпеливо расхаживал по мощной внешней стене крепости, освещенной яркими лучами клонившегося к закату солнца. Толщина зубчатой стены была здесь более пятнадцати футов, и расставленные неподалеку орудия казались совсем маленькими. Рядом с Оливером находились сэр Ги и угрюмый Роберт де Кер; все они с надеждой взглянули на появившегося Профессора.
— Ну что, магистр? Вы наконец готовы?
“My Lord, I am,” the Professor said, walking with two of his bowls, one under each arm. Marek carried a third bowl, in which the fine gray powder had been mixed with a thick oil that smelled strongly of resin. Johnston had told him not to touch this mixture on any account, and he needed no reminding. It was a disagreeable, reeking goo. He also carried a bowl of sand.
— Да, мой лорд, — ответил Профессор. В обеих руках он нес по плошке. Следом шел Марек с третьей плошкой, в которой находился прекрасный серый порох, смешанный с густым маслом, источавшим сильный смолистый запах. Джонстон велел ему ни в коем случае не прикасаться к этой смеси. Впрочем, Марек и не нуждался в таком напоминании. Полученная паста пахла сильно и неприятно; даже от смолы запах не становился лучше. В левой руке у него была миска с песком.
“Greek Fire? Is it Greek Fire?”
“No, my Lord. Better. The fire of Athenaios of Naukratis, which is called `automatic fire. '”
“Is that so?” Lord Oliver said. His eyes narrowed. “Show me.”
— «Греческий огонь»? Вот это — «греческий огонь»?
— Нет, мой лорд. Лучше. Это огонь Навкратиса Афинского, который именуется горючей смесью.
— Вот как? — сказал лорд Оливер. Его глаза сощурились. — Покажите его мне.
Beyond the cannon was the broad eastern plain, where the trebuchets were being assembled in a line. They were just out of shot range, two hundred yards away. Johnston set his bowls on the ground between the first two cannon. The first cannon he loaded with a sack from the armory. He then placed a thick metal arrow with metal vanes into the cannon. “This is your powder, and your arrow.”
Орудия смотрели на широкую восточную равнину. Там вокруг выстроенных в ряд готовых и еще не достроенных катапульт суетились люди. Эти осадные орудия находились за пределами дальности орудийного выстрела, в двух сотнях ярдов от стены. Джонстон установил свои плошки на стену между двумя ближними орудиями. Первую пушку он зарядил мешком, взятым из арсенала. Вместо ядра он заложил в ствол толстую металлическую стрелу с металлическими лопастями вместо оперения.
— Это ваш порох и ваша стрела.
Turning to the second cannon, he carefully poured his finely ground gunpowder into a sack, which he stuffed into the cannon mouth. Then he said, “Andre, the sand, please.”
Повернувшись ко второму орудию, он аккуратно пересыпал свой тщательно растертый порох в мешок, которым зарядил пушку точно так же, как первую. Затем он обернулся к Мареку:
— Андре, песок, пожалуйста.
Marek came forward and set the basin of sand at the Professor's feet.
“What is that sand for?” Oliver asked.
“A precaution, my Lord, against error.” Johnston picked up a second metal arrow, handling it gingerly, holding it only at each end and gently inserting it into the cannon. The tip of the arrow was grooved, the grooves filled with thick brown acrid paste.
Марек шагнул вперед и поставил миску с песком в ногах Профессора.
— А зачем песок? — не скрывая любопытства, спросил Оливер.
— Предосторожность против ошибки, мой лорд. — Джонстон взял вторую металлическую стрелу, очень осторожно держа ее за торцы стержня, и медленно и аккуратно вставил в жерло пушки. В наконечнике стрелы были выгравированы желобки, заполненные густой коричневой резко пахнувшей пастой. — Это мой порох и моя стрела.