– Угу, – киваю, накидывая куртку. – Ну ты идешь? – спрашиваю уже у Арсения.
Он вставать и одеваться не спешит. Будто оттягивает момент и хочет найти повод не ехать. Но, в конце концов, борьба на его лице сменяется смирением. Скрипит отодвигаемый стул, высокая фигура вырастает возле меня.
– Подожду тебя на улице, – огибаю его и выскальзываю на выход, прихватив сумку.
Надо перевести дух и выдохнуть. И накидать в голове коварный план.
А на улице реально дождь. Пока неприятно накрапывает, но грузные черные тучи над головой не оставляют сомнений: скоро будет ливень. Я кутаюсь в кожаную куртку и жалею, что не посмотрела с утра прогноз погоды и не утеплилась. Ведь вчера было солнышко и весна-весна. За те несколько минут, что я ожидаю никуда не торопящегося Арсения, успеваю продрогнуть. Даже нос, кажется, покраснел.
– Пошли, – в дверях появляется Арсений и быстрым шагом направляется к машине.
Я за ним еле поспеваю, ибо ноги у меня в разы короче, как и шаг. Плюс каблуки. Мельком оглядываю машину Шереметьева, вмятина на капоте так и зияет. Чувство стыда слегка возрождается на дне колодца моих смешанных эмоций, но я ее быстро тушу, напоминая себе, что все не зря. Наверное.
Арсений молча заводит машину, пока я устраиваюсь на пассажирском сидении, настраивает печку, чтобы дула в ноги, и кидает в меня недовольный взгляд.
– Что? – сразу огрызаюсь я.
– Ремень.
– А.
Пристегиваюсь под тяжелый взгляд своего врага и устраиваю сумку на коленях. Черт, а теплый воздух по затянутым в капроновые колготки ноги – то, что надо для такой погоды.
Арсений трогается с места. Я уже успела оценить стиль его вождения и должна признаться, осталась довольна. В отличие от его несдержанного характера, водит он очень аккуратно. А я, как оказалось при сдаче на права, ужасно пугаюсь больших неповоротливых механизмов.
– Что по ремонту сказали? – машу рукой в сторону злополучного капота.
– В выходные загоню, должны сделать.
– Дорого обойдется? – дурацкая совесть, заткнись, а?
– Нет.
Вот и поговорили. Вот и отлично.
Но мне же нужно докопаться до истины!
– Хочешь забавный факт?
Арсений молчит и рулит. Все равно же скажу!
– Сегодня твой гороскоп как раз обещает неожиданную поездку.
– Какая неожиданность, – бурчит еле слышно.
– Что?
– Ты же сама их и составляешь, написать можешь что угодно.
Ну вот опять он за старое!
– Но это не так работает! – возмущаюсь я. – Во-первых, я основываюсь на реальных научных трудах при анализе лунных фаз.
– Псевдонаучных, – поправляет Арсений.
Честное слово, он считает себя бессмертным! Спасает его лишь то, что он за рулем, а я еду рядом. Так что я глубоко втягиваю воздух, заглушая свою злость, и продолжаю.
– Во-вторых, я его составляю накануне, Фома неверующий!
Шереметьев отвлекается от дороги на долю секунды, чтобы одарить меня таким ироничным взглядом, что начинает казаться, что он в курсе моих манипуляций. Но это, конечно, бред. Я вела очень тонкую игру.
– И что же вчера ты не специально привела ребенка…
Ага, он все-таки читает гороскопы, которые я отправляю ему по вечерам!
– Это случайное стечение обстоятельств! – совершенно искренне возмущаюсь я. – Кстати, извини. Я с Филом поговорила. Воспитательную работу провела. Надеюсь, твое мужское достоинство не пострадало.
Блин, звучит неоднозначно. Как будто мне есть дело до его… члена парламента.
– То есть, мне на него, конечно, плевать, – тут же оправдываюсь я. – Но быть ответственной за разрушение чьей-то личной жизни… Надеюсь, твоя подружка на меня зуб теперь втихаря не точит, – заканчиваю и замолкаю.
Три... два... один...
– Нет, – коротко отвечает Арсений.
Ага! Значит подружка все-таки есть! Бедняжка. Хотя наверняка она такая же белобрысая стерва, как и он сам.
– Так зачем ты притащил вчера рыбок? – кидаюсь в бой. Пора переходить к следующему этапу сбора политинформации.
– Немо было невообразимо одиноко в огромном аквариуме, – говорит серьезно.
Что за чушь!
– Но ты же его сбагрил Роме!
– Просто на фоне петушков Немо почувствовал себя ущербным. Не хотелось вылавливать его маленький пучеглазый трупик от тоски.
Я не удерживаюсь и смеюсь. Какой же он балабол! Первостепенная чепуха.
– А Ксюху зачем обо мне расспрашивал? – иду ва-банк.
Арсений заметно тушуется. Хладнокровная броня трещит по швам. Не думал, что я об этом узнаю?
– У Ксюши много достоинств, но молчаливость к ним не относится, – говорит он.