Резан хмыкал, крутил головой, всемерно изображал тотальное недоверие к моим словам, но деваться ему было некуда: кинуться на меня драться он, в присутствии Сухана, не рискнул. А иные проявления чувств — не соответствовали их накалу.
Лазарь тяжко пыхтел во сне. От его выхлопа в округе засыхали кусты и дохли насекомые. Хорошо, что по темноте мы не видели этого Апокалипсиса. К моей радости, кровотечение прекратилось, мы подхватили своего предводителя, потащили на овчинке к своему костру.
– Резан, скажем так: боярич вечером погулял круто, принял на грудь через меру, зашибся где-то. Теперь пару-тройку дней отдыхает. Хоругвь ведёшь ты. По временной нетрудоспособности командира.
– А ежели благородного требовать будут?
– Посылай ко мне. Чего глядишь? Я — боярский сын. Хоть христом богом поклянусь. Свежий прыщ смоленского князя Романа Ростиславовича. Перекреститься? Побожиться? Землю есть?!
Мои философские рассуждения в Смоленске по теме: «без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек» — оказались правдивы и актуальны. Я тут вообще никто, «прыщ на ровном месте». Но «прыщ» — княжеский. От чего этот матёрый мужик, битый, резаный-рубленный Резан хоть как-то, но меня слушает. А не режет насмерть без разговору, как татя или другого подозрительного простолюдина.
Лазарь… ничего, оклемается, молодые — живучие. Худо если звон пойдёт… вот с такими, как Резан говорит, результатами… вплоть до всеобщей травли и расформирования подразделения…
Герой нескольких войн, председатель Объединённого комитета начальников штабов, госсекретарь США Колин Пауэлл как-то сказал, что солдат в бою должен быть уверен, что товарищ прикроет ему спину, а не беречь от него задницу. По-английски это звучит ещё забавнее: американцы используют слово «back» для обозначения и того, и другого. И «героя» сразу же ушли в отставку.
Как-то мне не верится. Православное воинство, святая цель… Опять же — власти же есть. Князь, поп… А с другой стороны — вспомни, Ваня, чего хорошенького делали славные русские воины с русскими же отроками в войске Ивана Грозного при осаде Казани… Чего они делал с полонянами-казанцами — первосвященника не интересовало, в летописи — не попало.
«Если не знаешь что делать — не делай ничего» — международная мудрость.
«Вы на мне уже двадцать минут лежите и ничего не делаете. Ну делайте хоть что-нибудь!» — та же мудрость, но через двадцать минут и из одесского трамвая.
Подожду 20 минут, найду трамвай и… и чего-нибудь уелбантурю. Из нехорошего.
Едва сыграли подъём, как кратковременная вспышка интереса наших воинов:
– А чегой-то боярич лежмя лежит?
была быстро погашена матюками Резана:
– Хрена вылупились?! Перебрал вчерась. Шевелите ластами, мохноногие. Шибче, шибче, мать вашу…!
К обеду болезный начал шевелиться, попил тёпленького отвара, пописал в Волгу и, притянув меня за гайтан нательного креста к себе, вздрагивая и всхлипывая, довольно бессвязно воспроизвёл некоторые фрагменты запомнившегося.
Да, его в самом деле привели к князю. Князь был ласков, говорил весело. Почествовал Лазаря кубком доброго вина со своего стола. Судя по описанию, речь шла о ёмкости литра в полтора, наполненной красным «задуренным» вином. Оно-то и в чисто портвейновом выражении, взрослому человеку, «в один дых»… А уж юнцу, после трудового дня да без ужина…
Потом он помнил плохо, пятнами: куда-то вели под руки, он вдруг оказался голым, стало жарко и мокро, рядом кто-то пел боевую песню древних викингов:
Что именно подразумевалось в этом оригинальном воинственном тексте легендарных «пенителей морей», вроде бы 10 века, под именем gullharpa («золотая арфа») — Лазарь не понял.
«Камасутра» именует некоторые сексуально-технологические изыски «игрой на флейте». Термин «смычок» — встречается в куртуазной европейской литературе разных периодов. «У тебя есть палочка. Палочка-выручалочка» — из российской эстрады. «Палочка» здесь — вполне для дирижирования. Но не симфоническим оркестром.
А уж к каким разнообразным… поползновениям ведут очертания скрипичного ключа в популяциях, осчастливленных знакомством с нотной грамотой…
Но ассоциативный поиск по музыкальной терминологии не был применён, поскольку Лазарь снова отключился. Он не помнил, кто и что с ним делал, как его нам отдали, своей последующей… санитарно-прачечной обработки. Но, к удивлению моему, запомнил фразу Резана. Ну, насчёт: если — кого, то тот уже — не.
– Иване… я же ещё ни разу… я ж ещё ни с одной! Ванечка, миленький, так что ж мне теперь… Никогда?!! А? Как жить-то, как?! Зачем, для чего? У-у…
Факеншит уелбантуренный! Вот же ж… Нашёл себе и загрузился.
По жизни есть две проблемы: пародонтоз и цирроз печени. Это — необратимо. Остальное — довольно быстро… или относительно безболезненно… если не учитывать окружающих, близких и ухаживающих… Да проходит оно всё!
Чего он дёргается?! «Все в землю ляжем, всё прахом будет!». Человеческая жизнь — краткий миг между тьмой и… и тьмой. «Мы пришли ниоткуда и уйдём в никуда»…
Попадизм в этом смысле — очень поучителен. Все люди, которых я тут вижу, не только умрут, но и полностью сгниют. Задолго до моего рождения. Лодка, на борт которой я опираюсь — станет трухой. Нож у меня в сапоге — ржа съест. Вода, которою плескаю себе в лицо — стечёт в Каспий, испарится, будет унесена ветром, прольётся дождём, станет льдом… Много сотен раз.
Всё, что есть вокруг, расточится в прах. Изменится, пересоберётся заново в новых формах и в новых сущностях.
Город впереди — Молога — станет дном моря. И никто не узнает: кто именно вдруг изменил проект и поднял верхний бьеф Рыбинского водохранилища просто на один метр. Целое царство — «журавлиное царство» бесконечных болот в низовьях Мологи — исчезнет.
Исчезнет — всё.
«— А какой у вас сюжет? А чем он кончится?» — что за глупые вопросы?! «Возвратом» он кончится. Мы ж не в банке! «Без жалоб, в положенный срок…».
«Летай или ползай — конец известен»! Умрут — все. Или кто-то собирается жить вечно?!
Так это значит — мне всё можно!
Никогда не понимал: почему Ужу в «Буревестнике» приписывают трусость. Раз — «всё прахом будет», то и — «гуляй рванина от рубля и выше»! «Очертя голову» — слышали?
Если всё — во мне, если всё — половинки моей души… А фигли я тогда тушуюсь? Прячусь, стесняюсь, маскируюсь…
Они все — прах. Все окружающие, «люди русские» — «станут просто землёю, травою». Неоднократно! Даже не в масштабах вечности, просто — до моего рождения!
Раз так… Тогда… как и всегда — «главный вопрос современности»: чего же ты хочешь?
Ваня! Скажи себе честно — чего тебе хочется? Ну, кроме «вернуться домой»? И там… дёрнуть кофейку, выкурить сигаретку, увидеть телик… Не посмотреть телик, а просто увидеть… О-ох… Едрить всё куросависто…
Какой дурак сказал: «мечтать — не вредно»? Вредно. Отвлекает от насущного. А насущно хочется мне, пока даже больше, чем домой — найти гада, который этого ребёнка, Лазаря, обидел, и порвать сволоте… ну, скажем так, хрип.