Сердце мое забилось быстрее, и я ощутил, как оно наполняется тревогой, а в голове завертелись мысли об Иржине. Она была моей любовницей, но я не мог сказать, что хорошо знаю ее. И, несмотря на нашу близость, вполне объяснимую между одиноким мужчиной и одинокой женщиной, сама молодая вдова по-прежнему оставалась для меня загадкой. Я достаточно хорошо изучил ее тело, но какие тайны скрывал ее внутренний мир, я пока не имел ни малейшего понятия. Я лишь заметил, что в ней сочетались такие мало совместимые качества, как женственная нежность и сила характера, которые в подобном сочетании я никогда до этого не встречал в других женщинах. И я понимал, что взял на себя ответственность за безопасность баронессы вполне добровольно.
Но, я совсем не понимал, что же она задумала, любезничая с этим австрийским графом. И, подумать только! Она улыбалась ему! В этот момент, почувствовав внутри себя самую настоящую ревность, я решительно подошел к ним поближе и услышал, как баронесса с горечью рассказывала графу о пьяной выходке виконта Леопольда Моравского и барона Вильгельма фон Бройнера. А улыбка на ее лице была всего лишь дежурной улыбкой вежливости. И я разобрал слова Иржины:
— … Я очень давно знаю вас, граф, как доброго друга моего покойного супруга. И потому настоятельно прошу поговорить со своим племянником. Иначе, если он будет вести себя подобным образом, как он позволил вести себя с моей сестрой, то потеряет не только честь, но и жизнь. Да будет вам известно, что я с большим трудом отговорила князя Андрея от того, чтобы вызвать вашего племянника на дуэль. Что же касается виконта Моравского, так он и вовсе повел себя омерзительно…
Когда оба заметили меня, то сразу обернулись в мою сторону, прервав разговор. Я же сделал вид, что ничего не услышал. Впрочем, граф тут же сам спросил меня, где находятся эти двое. И мы с ним пошли к башне, в которой виконт и барон до сих пор содержались под стражей.
Глава 33
Я проводил графа к башне, и он беседовал со мной по дороге весьма откровенно:
— Мы старые знакомые с баронессой фон Шварценберг. Я много лет прослужил вместе с ее покойным мужем. И я, разумеется, эту даму весьма уважаю, а потому верю всему, что только что от нее услышал. И не подумайте, князь, что я собираюсь оправдывать бесчестный поступок моего племянника. Я знаю, что выпивка — это слабость Вильгельма. Но, все же, стоит учесть, что, в конце концов, он не изнасиловал сестру Иржины, а всего лишь обнимал ее и целовал. Возможно, что он делал это против воли женщины. Но, раз до изнасилования не дошло, то, согласитесь, весь этот пьяный флирт не является тяжким преступлением.
— Кроме этого, ваш племянник, перебрав бренди, прозевал нападение французов на лагерь у старого рудника, что стоило жизней почти двух десятков австрийских солдат, — вставил я.
— Напившись, он не помнит себя и способен вытворять разные глупости. Несомненно, что он сделал большую ошибку, расслабившись во время боевых действий. Но, надо иметь в виду то обстоятельство, что Вильгельм — боевой офицер с хорошим практическим опытом. А то, что вражеская атака принесла противнику успех в тот момент, так это обычное совпадение. Согласитесь, князь, что враг мог атаковать с тем же успехом в тех обстоятельствах, даже если бы Вильгельм сам простоял на передовом посту всю ночь. Когда неприятель располагает подавляющим преимуществом и нападает внезапно, как в этом случае, то потери неизбежны. Офицеров у меня в полку не хватает, потому я хочу все-таки попросить вас отпустить Вильгельма из-под ареста под мое личное поручительство, — сказал граф.
Мог ли я в тот момент возражать графу, под командованием у которого находился целый полк? Наверное, мог. Но, не стал, принимая во внимание его своевременные и грамотные действия против французов. Он помог моему отряду одержать быструю победу. Так почему же и мне не пойти навстречу его пожеланиям? Тем более, что он заберет к себе в полк пьяницу Вильгельма, и у меня больше не возникнет проблем с этим майором? Потому я проговорил:
— Ну, если вы, как родной дядя, пользуетесь в глазах Вильгельма достаточным авторитетом, чтобы сделать ему внушение, еще раз указав на всю вопиющую пагубность произошедшего, чтобы он почувствовал себя достаточно виноватым и принял меры для предотвращения впредь подобного поведения, недостойного дворянина, то забирайте его.
Судя по благожелательному выражению лица графа Йозефа, мои слова ему понравились. И, как только мы вошли в башню, внутри которой на остатках полусгнивших и провалившихся вниз деревянных балок перекрытий возле костра сидели оба арестованных, он произнес: