— Спасибо, что вытащили меня из этой передряги, — проговорил усатый толстяк, грузно опустившись на раскладной походный стул, обтянутый прочной парусиной. Леопольд Моравский явно чувствовал себя неловко, опустив глаза и разглядывая в свете походного очага свой большой перстень с эмблемой козла.
Стул скрипнул, но выдержал, а граф, посмотрев на свой собственный перстень, точно такой же, как у виконта, смерив Леопольда презрительным взглядом, проговорил:
— Вы очень подвели всех нас. Не нужно было ни в коем случае заводить разговор о заговоре с моим племянником. Тем более, не стоило говорить об этом при баронессе фон Шварценберг. Теперь из-за того, что вы проболтались, тайные планы нашего братства находятся под угрозой. И нам необходимо решить прямо сейчас, что делать, чтобы предотвратить нежелательные последствия.
Виконт Моравский, чувствуя на себе тяжелый взгляд графа, попытался выпрямиться и с гордостью поднять голову. Но, это выглядело жалко. Виконт понимал, что его слова, произнесенные в пьяном угаре, могли повлечь за собой катастрофические последствия, но сейчас, в полковничьем шатре, где пахло дымом и тревогой, ему не оставалось ничего иного, кроме как оправдываться.
— Я не хотел, — начал он, но граф прервал его резким движением руки.
— Не хотел? — повторил граф с презрением. Он бросил злой взгляд в сторону виконта и продолжил:
— Это не оправдание. Мы находимся в таком положении, когда каждое слово может стать оружием в руках врагов. Вы, как один из Свидетелей Великой Моравии, должны понимать, что в нашем деле нет места легкомыслию. Вы хоть помните, что точно сказали?
— Нет. Ничего не помню. Перебрав бренди, я лишился памяти, — промямлил виконт, потирая виски, словно пытаясь прогнать остатки похмелья. Он поднял взгляд на графа. В глазах Леопольда читалось смятение, но в то же время — искра упрямства. Он пробормотал:
— Я не знал, что баронесса так близка к тем, кто поддерживает императора Франца. Я даже не предполагал, что она настолько интересуется политикой… Впрочем, Иржина всегда была слишком любопытна. И вы сами знаете, как женщины умеют манипулировать мужчинами… Но, я не подумал, что мои пьяные слова могут обернуться против нашего общего дела.
Граф, скрестив руки на груди, подошел ближе, его лицо стало жестким, как камень. И он сказал столь же жестко:
— Ваши слова, Леопольд, теперь могут стоить нам не только свободы, но и жизни. Если баронесса и князь объединят усилия, чтобы использовать эту информацию против нас, то мы окажемся в ловушке, из которой нет выхода. Вы понимаете, что на кону стоит не только наша судьба, но и судьба всей нашей тайной организации?
Виконт, ощутив тяжесть этих слов, опустил голову. Он вспомнил о своих амбициях, о том, как мечтал о власти и влиянии, сделавшись одним из Свидетелей, но теперь, после утраты собственного авторитета в глазах графа, эти мечты о величии казались ему такими далекими, как звезды на небесах.
— Что вы предлагаете? — спросил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Граф обдумал ответ, его ум работал, как хорошо отлаженный механизм.
— Первое — это убедить князя в том, что баронесса ошибается. Мы должны продолжить убедительно создавать видимость, что заговор — это всего лишь глупые слухи, которые вы слышали от кого-то и озвучили по пьяному делу, выдав за свои мысли. Второе — нам нужно найти способ дискредитировать баронессу фон Шварценберг в глазах ее влиятельной родни. Например, я могу послать своих птичек, почтовых голубей, которые разнесут вести, что она — шлюха и отдалась русскому князю, у которого есть жена в России.
Леопольд, прищурившись, начал осознавать, что граф не просто зол, а предлагает хитрый план.
— Хм, неплохие мысли, — кивнул он.
Слушая графа, Леопольд почувствовал, как холодный пот выступает на лбу. Он вспомнил, как баронесса смотрела на него своими красивыми проницательными глазами, полными хитрости и коварства. Похоже, она была не просто восхитительной женщиной, а ловким игроком на этом опасном шахматном поле политических интриг, и теперь, когда она узнала о заговоре, не только сам виконт, но и граф могли стать ее жертвами, стоит ей только связаться с такими же монархистами, как она сама, слепо преданными императору Францу.
— Я… я поговорю с ней, снова попытаюсь убедить ее, что она ошиблась, что это всего лишь мои пьяные фантазии, — промямлил виконт.
Граф скептически усмехнулся, и его губы сжались в тонкую линию, когда он сказал:
— Вы действительно верите, что баронесса поверит вам после всего и оставит нас в покое? Она уже поняла, что может использовать эту информацию против вас. Что касается меня, то она пока не имеет никаких доказательств моего участия. Но, это лишь вопрос времени. К тому же, на ее стороне русский князь. И это усугубляет положение.