Кирш не успел — врата захлопнулись.
Колдун тяжело дышал. Порыв ветра сорвал с головы капюшон, обнажив наголо выбритый череп. Холодные капли дождя падали на разгоряченную кожу, принося минутное облегчение. Измученный взгляд Кирша неотрывно смотрел туда, где еще мгновение назад сверкали магические нити. А теперь на сырой земле остался выжженный отпечаток листа клевера. Пепел забивал ноздри, хотелось чихать, но не было сил. Глаза слезились от ветра, дождя, дыма и счастья. Он нашел Мирру, спас. Только облегчение все никак не наступало, потому что он совершенно не знал, куда забросит ее медальон и выживет ли она после такого путешествия.
— Выживет, — прозвучало совсем рядом. Кирш обернулся и встретился взглядом с песочными глазами монаха. Юноша растерянно улыбался. Кирш пожал плечами, медленно поднялся. В ушах звенело, руки дрожали, сжимая остывший камень.
Неожиданно за спиной что-то хрустнуло, потом раздался оглушительный грохот и глухие удары о землю. Кирш отступил в самый последний момент, и пылающие бревна упали в миллиметре от него. В воздух взвился фонтан искр, обжег щеку. На коже выступили капли крови. Следом проломилась крыша деревянного домика, а на Кирша стали падать ведра с горючей жидкостью. Трава под ногами пылала.
Чья-то сильная рука рванула его в сторону, и колдун оказался прислоненным к неровной стене. В глазах помутилось. Он мотнул головой, разгоняя туманную пелену. Когда зрение вернулось, смог разглядеть собеседника. Им оказался довольно молодой мужчина в черном балахоне, скрывающем телосложение. Так что Кирш не мог с уверенностью сказать, насколько крепок был монах, но судя по хватке, с какой тот утянул его из-под огня, юнец обладал недюжинной силой.
— Она выживет, — тихо повторил монах. — Ее нельзя убить пламенем ибо сама она огонь… Она говорила, но я не верил… Теперь верую. А тебе нужно бежать. Здесь скоро станет опасно для тебя. Туда! — он махнул рукой в сторону, противоположную той, откуда пришел Кирш. — Там болота, но ты смелый, колдун. Ты пройдешь. Ну! — и он толкнул плохо соображающего Кирша в непроглядную чащу. — И никому не верь, слышишь?! Никому и ничему, только себе!..
Кирш плутал по болотам не одну ночь. Горько-кислый запах, казалось, въелся в саму кожу. Туман, больше похожий на дым: такой же сухой, колючий, не дающий дышать, — лишь плотнее сгущался. Идти было трудно — ноги то и дело вязли в трясине, проваливались в глубокие топи. Он сильно промок, устал, чего раньше не случалось, но до сих пор был жив, хотя утонуть мог не единожды. Болото отпускало его, выводило из своих владений. Других объяснений своему везению в месте, лишенном магии, Кирш не знал. Он просто шел по тому пути, что неуловимой тропкой стелился в сером тумане мимо молчаливых древесных хранителей. Без остановки, не оглядываясь, Кирш вышел к широкому торговому тракту на рассвете. Не чувствуя ног, колдун опустился на пыльную землю посреди дороги…
…Кирш поднялся с земли и вновь посмотрел на сияющее созвездие клевера. В его ярких контурах млечным блеском таяло женское лицо. Он тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение, но оно не исчезло. Теперь он мог различить аккуратный вздернутый носик, тонкие губы, раскосые глаза и маленькую родинку у самого виска. Он знал каждую линию, каждую складочку, впадинку и морщинку на женском, почти
кукольном личике. Кирш доверял Мирраэль, любил ее до умопомрачения даже теперь, когда отчетливо осознавал, что ее больше нет.
Он опустил голову, вглядываясь в белеющие очертания собора. Криво усмехнувшись, Кирш медленно зашагал в сторону обители местной нечисти. Он уже знал, что будет делать дальше. Но вдруг на каменистую дорогу под ногами колдуна упал слабый золотистый луч. Кирш дрогнул и застыл на месте. Осторожно он протянул руку, словно желал поймать драгоценный свет, льющийся из непроглядной тьмы. Лунная дорожка переливалась на его ладони радужными оттенками. Взгляд Кирша скользнул по лучу к бархатному покрывалу небосклона, где уютно притаилась лимонная долька оживающей луны.
…Такая же луна светила над величественной Францией в их последнюю ночь. В маленькую квартирку на окраине провинциального городка Мирра пришла сама. Кирш застал женщину стоящей у раскрытого окна. Блеклый лунный луч скользил по ее точеной фигурке, облаченной в длинное бело-голубое платье, путался в пшеничных волосах, выхватывал из темноты белоснежное, словно фарфоровое, лицо. Время от времени незнакомка раскрывала плотно сжатые губы с маленькими трещинками от постоянных закусываний и бесшумно вдыхала ночной воздух, смешанный с пылью и запахом свежескошенной травы. Рука Кирша скользнула по рукояти меча за спиной, как гостья обернулась, окатив колдуна пронзительным взглядом кошачьих глаз. Всего миг и ее напряженный взгляд вновь всматривался в ночную улицу, будто там было ее спасение. Всего мгновение они смотрели друг на друга, но Киршу хватило, чтобы понять, какую ошибку он допустил. Не узнал единственно любимую женщину. Перед ним, заламывая пальцы, стояла Мирраэль. Теперь он был уверен. Легкий ветерок тихим шелестом коснулся подола платья и донес до Кирша едва уловимый аромат мяты. В один шаг он оказался за ее спиной. Мирра содрогнулась, почувствовав его горячее дыхание на своей шее. Она отступила и тут же попала в кольцо его сильных рук. Кирш держал ее крепко, ощущая, как причиняет ей боль, но отпустить не мог. Ее близость дурманила, заставляла сердце бешено биться в груди от гремучей смеси страсти и страха. Резким движением Кирш развернул Мирру к себе и утонул в ослепительном блеске зеленых глаз, в которых плясали озорные золотые огоньки. Его рука скользнула вверх по женскому предплечью, ненадолго задержалась на шее, отбросив за спину непослушные пряди шелковых волос, волнами покрывавшие плечи.