— В теории — мы можем оказаться где угодно на пути от точки отправления в точку назначения. На практике же… — Ника снова подняла глаза в потолок, что-то прикидывая. — На практике мы скорее всего недалеко от Кирославля. Чем ближе к точке назначения, тем менее сфокусированным становится поток, и его проще рассеять.
— Ты делаешь выводы, все еще исходя из теории, гласящей, что это дело рук Ратко? — уточнил я.
— Да это точно их рук дело! — снова вспыхнула Ника. — Они прекрасно понимают, что официальными способами тебя будет тяжело достать, вот и устроили эту подставу, чтобы мы тупо не добрались до города и сгинули в этих… катакомбах!
— Думаешь, они специально нас сюда закинули?
Ника несколько секунд думала, а потом нехотя выдала:
— Нет. Это почти невероятно. Если бы они свой поток провешивали, это еще было бы возможно, но так точечно вывести чужой, да еще и рассеянный… Даже Ратко это не под силу. Да им, в общем-то, и не нужно было этого делать. Что творится за пределами городских стен, ты и сам видел, тут куда ни попади без транспорта — ты труп… А в некоторых случаях — и с транспортом тоже. Так что здесь мы оказались случайно. Скорее всего.
— Это обнадеживает. По крайней мере, можно не бояться, что сейчас из соседних ответвлений нас атакуют пятиратко.
— Если мы тут просидим хотя бы сутки, так и будет, — усмехнулась Ника. — Только вот…
Она внезапно замолкла и нахмурилась. Медленно повернула голову влево, прислушиваясь к чему-то.
— Что такое?.. — начал было я, но Ника требовательно вскинула руку, явно призывая меня заткнуться.
Ее тонкие пальцы чуть подрагивали, а потом сложились, оставив вытянутым только указательный, и им она указала себе на ухо. Общепринятый жест «завали хлебало, лучше открой вместо него уши».
Я прислушался.
И услышал тихий дробный перестук чего-то твердого по камню. Твердого, но маленького, словно крошечную гальку сыплют на гранитный булыжник. Очень много гальки. По одной, но очень-очень часто, и так размеренно, что промежутки между звуками совершенно одинаковые.
Совершенно точно невозможно так сыпать гальку… Да и кому это могло понадобиться, тем более под землей?
Ника медленно повернулась вокруг своей оси, ища источник звука, и прищурилась, глядя на высящуюся недалеко от нас кучу крупных камней. Из-под ногтя выставленного вперед пистолетом пальца вытекла капелька крови и повисла в воздухе, ожидая приказов хозяйки. В полумраке тоннеля она казалась даже не красной, а почти черной. Она медленно вытянулась в тонкую красную линию…
— Стоять! — внезапно взвизгнула Ника, дернула рукой, и тонкая кровавая линия прочертила воздух, вонзаясь в камень! Полетели осколки, камень треснул и принялся биться и извиваться…
Стоп, что?
Я прищурился, пытаясь рассмотреть, что происходит. Зрение никак не хотело фокусироваться на движении в этом полумраке, и я подошел чуть поближе. И оказалось, что это не камень бился и извивался, это… Это была огромная многоножка с гигантскими челюстями спереди! Красно-черная, как любимое цветовое сочетание Ники, размером с вытянутую руку, с целой тысячей, казалось, ножек, она извивалась, пришпиленная к камню длинной кровавой булавкой, сучила своими ножками и будто даже осмысленно пыталась дотянуться до помехи и перегрызть ее! Несколько раз ей удавалось изогнуться достаточно сильно, но челюсти скользили по гладкой красной поверхности Никиной иглы, не причиняя ей никакого вреда, кроме стекающих желтых маслянистых разводов.
Похоже, эта тварь еще и ядовита без меры. Уж я-то отличу яд от чего-нибудь другого.
— Вот и все, — совершенно спокойно сказала Ника. — Уже можно никуда не идти. Мы уже везде пришли.
— Кто это? — поморщившись, спросил я, тыкая стрелой в сторону многоножки.
Не люблю таких тварей. Всех этих многоножек, пауков, скорпионов… Особенно если они такого безумного размера!
— Это скопия, — ответила Ника, направляя указательный палец в землю, приставляя к нему второй, тоже вытянутый, и медленно разводя их в разные стороны.
Кровавая игла, пригвоздившая скопию к камню, разделилась на две, каждая из которых двинулась в свою сторону, медленно полосуя извивающуюся многоножку на две продольные половинки, которые медленно стекли с камня на землю.
Даже рассеченная надвое, истекающая прозрачной кровью, или что там у нее вместо крови, скопия продолжала какое-то время брыкаться. Ножки сучили в воздухе и по земле, поднимая султанчики пыли, чуть позже, когда натекшая кровь смочила грунт, выкапывая в ней крошечные канавки.