-- Замочим?
-- Боязно. На мне уже висят три мертвяка, повяжут - не помилуют.
Хитрый насмешливо присвистнул.
-- Три, базаришь? Ништяк, мелочевка, я отправил в царство небесное пятерых. Но там были мужики, а тут баба... Мотаем, дружан?
-- Мотаем! Но заметку все же оставлю. Не для нее - она получила сполна, для муженька.
Зуб достал нож и полоснул по ложбинке между грудями. Наклонился к запрокинутой голове Таськи.
-- Мужу цынканешь, вздумает нас пасти - порежем. И не так, как сейчас тебя - достанем до самого нутра... Усекла, лярва, или по пузу пройтись перышком?
Женщина молчала - все еще была без сознания. Оставив ее неразвязанной с кляпом во рту, Зуб и Хитрый выскочили на улицу...
Минут через пятнадцать к воротам подкатил "жигуленок".
-- Погоди, сейчас открою ворота - в"едешь, - пробормотал Юрка. Таська совсем обеспамятела - калитка открыта, дверь - настежь. Сейчас выдам ей по первое число.
У Димки мигом пропало опьянение, голова заработала четко и ясно: открытая калитка... дверь ... Неужели? Он выскочил из машины, ничего не об"ясняя, бросился в дом.
И застыл на пороге горницы.
-- Спит, небось, растереха, - пьяно бормотал Юрка, входя вслед за другом. - Сейчас разбужу, так раз...
Включил свет и окаменел.
Более чем скромная мебель поломана, стулья валяются кверху ножками, этажерка с книгами лежит на полу... А посредине разгромленной комнаты, на двухспальной кровати...
-- Тася! Тасенька!
Димка набросил на женщину плед, развязал руки и ноги, приложил к кровоточащей ране свернутое полотенце. Расстелил на полу одеяло.
-- Кончай паниковать, паразит! - зло прикрикнул он. - Лучше помоги перенести Таську в машину. Повезем в больницу.
Говорил, а сам шнырял глазами по комнате в поисках следов, оставленных преступниками. Аккуратно работали мерзавцы, небось, перчаточки натянули, тряпки на обувь приспособили. Только вот пуговица валяется возле кровати, похоже - от ширинки... И отпечаток подошвы в лужице крови, натекшей на пол...
Пока Юрка, отчаянно матерясь, искал женино платье, одеть его взамен разорванного сарафана, сыщик упаковал в целофанновый пакет найденную пуговицу, аккуратно измерил длину и ширину кровавого следа.
По дороге в больницу Таська открыла глаза и тут же, будто ее ослепил вид сидящего рядом мужа, закрыла их.
-- Прости, Юрочка... Испоганили меня ироды, не знаю, как жить дальше...
-- Проживем, Таська, не горюй. Грязь к чистому не пристает - очистим, отмоем... За что тебя так?
Димка не поворачивался - вел машину, но старался не пропустить ни одного слова. В принципе, он догадывался - женщину пытали. Почему - яснее ясного: наезд на дом Сергеевых несомненно связан с поисками Людки. Спросить у Юрки побоялись.
-- Пытали, насильничали... Спрашивали про твоего московского дружка... и его подружкуу...
-- Ну и ты?
-- Прости, Юрочка, не выдержала... Сказала и про дядю Федора, и про Ручьистый...
Когда "жигуль" влетел на эстакаду к входу в приемное отделение, Таисия окончательно пришла в себя. Более или менее внятно она поведала про визит двух мужиков, которые расспрашивали о том же самом. Приподнявшись на локтях нарисовала их внешность - толстячка и накачанного парубка..
-- А бандитов обрисовать можешь? - спросил Димка. - Хотя бы рост, телосложение, манеру разговаривать? -- Нет, не могу. Они все время мне в очи светили фонариком. И матерились.
Когда раненную увезли в палату, Димка долго выстукивал пальцами по подоконнику какие-то марши, следил за мошкарой, которая тыкалась в затянутое марлей раскрытое окно.
-- Не будет мне ни сна, ни пищи до тех пор, пока не отыщу эту мразь, - тихо проговорил он, будто произнес клятву. - Не будет им никаких следствий и судов - самолично пристрелю. Пусть потом меня судят, сажают, но эти двое бандюг, считай, уже не жильцы. Рано или поздно я их достану!
-- И я тоже, - эхом откликнулся Юрка. - Тот толстячок, о котором говорила Таська, не он ли навел насильников? Как думаешь?
-- Повяжем - спрошу. Так спрошу, - сжал десантник пудовые кулаки, сразу похудеет...
23
-- А где ваши снасти, рыболовы? - с любопытством спросил таксист, когда ровно в пять утра Виктор и Семен подошли к его машине. - Скажете, едете загорать - не поверю. В плавнях скорей комаров покормишь, чем загоришь.
Чегодин отделался шуткой, Вертаев - улыбкой. Об"яснили: много слышали о плавнях, побывать там не довелось, вот и порешили использовать отпуск для путешествия. Что касаемо снастей - добудут на месте, были бы деньги.
Волитель сделал вид - поверил. Прежде, чем тронуться с места, протянул руку сначала одному пассажиру, потом - другому.
-- Ерка, - отрекомендовался он.
-- Ерка? - переспросил Виктор. - Странным имячком наградили тебя родители... А ежели без сокращения?
-- Ерофей, - буркнул обиженный парень. - И вовсе не родители - дед с бабкой. Отец по пьянке попал под поезд, мать спилась. В больничке умерла... А что имя? - расфилосовствовался он, выруливая на трассу. - Есть и посмешней. К примеру, баба одна знакомая - Ефимия...
День обещал быть жарким, поэтому в "волге" опущены все стекла и ветер выдувает из салона застоявшиеся ночные ароматы.
Вертаев разложил на коленях карту и водит по ней пальцем. Ищет хутор, догадался Чегодин. Зря ищет, вряд ли картографы потрудились нанести несколько ветхих домишек. Удивительно, Виктор никогда не бывал в Ручьистом, между тем, наглядно представляет себе эти домишки, жилища стариков и старух, упорно не желающих перебираться в станицу либо в город.
Неожиданно водитель выдал неприятную новость.
-- Сейчас заскочим к одному леснику. Дело к нему имеется. Ненадолго минут на десять. От его усадьбы - километров пятнадцать до поворота в плавни. Дорожка там - не приведи Господи, все рессоры полопаются на буераках и рытвинах. Хорошо еще нет дождя, лужи подсохли... Значит, сызнова ремонтироваться, лежать под днищем.
Очередной плач, рассчитанный на дополнительную оплату.
-- Куда заезжать собрался, водило? - подозрительно спросил Семен, оторвавшись от разглядывания карты. - Мы так не договаривались.
-- Не обижайся, хлопче, по пути остановка. Кстати, чайку попьете, небось, не завтракали...
Чегодин обменялся с помощником насмешливыми взглядами. Не только не завтракали, но и не спали. В гостиницу решили не поселяться, к чему на одну ночь? Провели ее в железнодорожном вокзале на жесткой скамейке. Какой уж там сон, провертелись до ломоты в суставах!
-- Почему не завтракали? - самолюбиво отверг ехидное предположение Семен. - Чайку попили... с бутербродами. Если твой лесник пригласит на сметанку да молочко, ей Богу, не откажусь.
Ерик заверил - пригласит, обязательно пригласит. И не только на молочко, у друга отыщется кое-что мясное - слыхал, недавно по лицензии двух коз завалил.
Жилище лесника оказалось не по пути, как заверил Ерик, - километров пять ехали, переваливаясь с корня на корень, проваливаясь в глубокие рытвины и елозя днищем по глинистым горбам. Водитель втихомолку матерился, Семен поругивался, Виктор вел себя необычно спокойно. Только проверил легко ли вынимается пистолет из кобуры, притороченной к внутренней поверхности бедра. Его охватило никогда еще не обманывающее чувство тревоги. Почему, спрашивается, вчера вечером Ерка ни словом не обмолвился о посещении лесника? С кем он ночью консультировался, кому докладывал?
Разве выйти из машины, посидеть на травке, ожидая возвращения таксиста? Правильней именно так и поступить, но Виктора, как всякого сыщика, привлекали неразгаданные варианты, которые вполне могли быть связаны с поездкой на хутор.
В стороне от лесной дороги - усадьба лесника: обычная деревенская хата с поленницами дров, в стороне рубленный из бревен сарай, за ним такая же рубленная банька. Из трубы вьется легкий дымок. Возле поленницы широкоплечий парень в распахнутой на груди рубашке рубит дрова.