Выбрать главу

Тут мне на ум приходит вопрос, который стоило задать консильери. Вот только он у меня слишком поздно появился.

— А не знаешь, Гро Райт не успел подписать указ о передачи Мелиссара Даниэлю? Если он все-таки успел, то Тебрион Имрич уже не вправе у него отобрать княжество просто так. Только за тяжкий проступок.

— Понятия не имею. Да какая разница? Отца нет, прежнего короля тоже нет. С кого спрашивать?

Алан отмахнулся и допил бокал вина. Взяв бутылку, он налил остатки и поморщился. Поднявшись с кровати, он вышел на балкон и крикнул гвардейцам позвать к нему Милли.

— А она тебе еще зачем?

— Как зачем? У меня вино закончилось. Или ты на нее глаз положил? Зря. Она тощая и некрасивая. Это называется дурным вкусом. Женщины должны быть красавицами. Тощих страшилищ пусть берет кто-нибудь другой.

— Тогда зачем было ее совращать?

— Так она же была девственница. Не то, что бы это меня заводило. Так, что называется, ради интереса воспользовался.

Постучавшись, в комнату вбежала Милли.

— Две бутылки вина… Нет, лучше тащи три.

Девушка кивнула и убежала. Алан взялся за остатки вина в бокале.

— Ты бы лучше не напивался. Даниэль не отец. Он терпеть не будет, — посоветовал я.

— Вот обязательно было говорить под руку? Еще больше настроение испортил! — вскипел брат и с силой поставил на тумбу бокал, едва его не разбив.

Дело сделано. Теперь можно оставлять брата в покое. Он уже не напьется и впредь будет осторожнее.

Я вышел в коридор. Идти к себе в комнату по-прежнему не хотелось. Даниэль был занят с помощниками. Алан коротал горе на пару с вином. А вот маме требовалась помощь. Она хоть и уединилась в своей комнате, но я понимал, переносить горе в одиночестве это хуже всего. К ней и нацелился.

Не стал стучать в родительскую спальню. Вдруг лекарша дала маме снотворное, и она сейчас спит. Тихо открыл дверь и вошел. Кровать была застелена. Мама сидела в кресле у окна и смотрела куда-то вдаль.

— Это я, — негромко произнес я, чтобы не напугать.

Закрыв дверь, я подошел к маме и обнял ее за плечи. На подоконнике стоит кувшин, рядом наполовину выпитый бокал вина. На подносе лежала всякая мясная снедь и сыр, к которым мама если и притронулась, то совсем немного. Обернувшись и увидев, что это я, мама прижалась спиной.

— Что-то случилось?

— Нет. Хотел побыть с тобой.

— Тебе уже рассказали, что случилось?

— Алан только что рассказал в общих чертах. Отец устроил заговор и заставил Гро Райта отречься. Он собирался сесть на его место. Потом Даниэль должен был его сменить. Алену бы достался Скалистый берег, ну а мне, наверное, Мелиссар. Или наоборот.

Мама отрицательно покачала головой.

— Сменить отца должен был ты.

— Я? Но я же всего-навсего третий сын.

— Потому что ты особенный. Ты сильный. Так сказала предвестница.

— Но предвестники — это преступники. Настоятель храма Корнелиус не раз говорил… — тут же вспоминаю я.

Мама перебивает и просит присесть рядом. Я беру стоявшее в углу кресло, разворачиваю его к окну и сажусь рядом. Мама немного отпивает из бокала вино и продолжает:

— Предвестников никогда не было много. На весть мир всего пятеро. Никто не знал, где они живут, как становятся предвестниками, есть ли у них ученики. Они появлялись в городах, когда считали нужным. А потом также внезапно исчезали. Все, начиная от правителей и заканчивая последними нищими, выстраивались в очередь. Предвестники не делали послаблений ни богачам, ни правителям. Принимали только по очереди. Из-за этого власть имущие их недолюбливали. В год, когда на предвестников начались гонения, ты еще не родился. Я уже была замужем за Тролом и родила ему Даниэля и Алана. Заводить третьего ребенка мы не собирались…

Интерлюдия 1

Высоко держа над собой порожденный магией светящийся шар, мастер тайных дел Бродерик Келри едва ли не бежал по ступенькам вглубь подземелья, служащего тюрьмой и пыточной для преступников всех мастей, коих всегда хватало в Скалистом Берегу. При своем почтенном возрасте старик был бы рад убавить темп, но спешащая за ним молодая княгиня Мари Гилберт, уже дважды велела идти быстрей.

Несмотря на яркий свет шара, пропитанные сыростью, вонью и страхом тысяч побывавших здесь бедолаг, каменные своды не теряли мрачности, отчего даже сам мастер не любил сюда спускаться, не говоря о княгине.

Ступеньки закончились небольшим помещением с тремя дверьми. Темная фигура надзирателя склонилась в поклоне у единственной открытой двери слева. Не останавливаясь и не обращая на него внимания, княгиня и мастер проследовали по коридору дальше.