На какой-то момент кинулась Степану Андреевичу в голову шальная мысль забрать заявление, но бумажка лежала на столе, прижатая тяжелой короткопалой лапищей Туранова, и ее теперь уже не вырвешь у него. Встал с кресла, кивнул головой и пошел к двери. Чувствовал на спине внимательный взгляд директора завода.
На улице метелило. За сквериком напротив шелестели троллейбусы, пацаны расстреливали снежками аляповатую скульптуру на аллее. Двигатель не заводился. Снег набивался под «дворники». Мотор наконец взвыл, захлебнулся дымом, и машина покатилась.
Вот и все. А он думал, что Иван Викторович хоть бы для проформы скажет ему два слова напутственных. Как же, дождешься. Если уходит человек — для Туранова он уже не представляет интереса. Сколько лет проработал Степан Андреевич вначале в колхозе, потом в подсобном хозяйстве, а слова доброго, видать, у Туранова не заслужил. Ладно, нужно думать про переезд, про новый колхоз, в общем, про день завтрашний.
А Туранов в эти минуты уже обмозговывал проблемы, связанные с уходом Куренного. Позвал Любшина, Дымова. Главный инженер пришел с очередного совещания, хотел доложить прежде всего свои дела, только Туранов не дал.
— Потом, — буркнул он, проглядывая список специалистов подсобного хозяйства. — Ну и Куренной, уж чего-чего, а его ухода не ожидал… Вот деятель. Скрытно все…
Любшин тер переносицу:
— Плохо, что мы не ждали такого решения Куренного. Значит, слабо знаем свои кадры. Что-то его не устраивало.
— Его не устраивал темп работ в подсобном хозяйстве. Тянуло на привычное: прежде чем что-то сделать — собираться года два. А мы не можем столько раскачиваться. Не поспевал он за темпами. Какие есть предложения?
Дымов полистал записную книжку:
— Иван Викторович, может, свежего человека взять? Из опытных председателей… Чтоб дров не наломал?
— Пусть ломает, только работал бы.
— А что, если Кулешова? — Любшин придвинулся поближе к столу. — Опыт у него уже есть, инженер, коммунист. По-моему, годится, а, Иван Викторович?
— Сам думал про него. Не рановато ли на самостоятельную службу, а?
— А чего рановато? Ему уже к тридцати. Давно пора.
— А ты, Игорь Дмитриевич, как полагаешь?
Дымов пожал плечами:
— Инженер он неплохой, а вот каким хозяином будет…
— Присмотрим первое время, а, Станислав Иванович? — Туранов улыбнулся, озорно подмигнул Любшину. — Лишь бы голова была у него на плечах, а опыт придет. Ладно, другое обсудим. По ясногорскому комплексу как дела, Игорь Дмитриевич? Три дня до конца месяца.
— Как? Легированных сталей до сих пор не получили для коллектора.
— Ищи.
— Где найдешь? Весь комплекс готов, завтра к двенадцати дня будет рапорт по отправке.
— На Урал звонил?
— Отгрузили десять дней назад.
— Свяжись с железной дорогой, с чертом, с дьяволом… Ищи сталь.
— Уже связывался. Обещали завтра к вечеру дать ответ.
— Снабженцев мобилизуй. Диспетчерскую службу.
— Все делаю, Иван Викторович.
— За этот комплекс нам с тобой головы поснимают.
— Люди работают героически, — сказал Дымов, — не хочу стесняться этого слова. В цехах каждый старается дотянуть свой задел к сроку. Основное оборудование, можно сказать, готово. Сейчас испытания. А вот коллектор… Самое обидное, что если сорвем, так не по своей вине.
— Когда уральцы должны были сталь отправить?
— Мы под контролем держали сроки, упросили, чтоб опоздания не было. Выдали нам точно в срок. Телеграмма есть.
— Телеграмма, телеграмма… Когда груз придет?
Помощники ушли. Затихли разговоры в приемной, куда постоянно стекались все последние данные из цехов. Звякнула дужка ведра — уборщица пришла. Редкий вечер когда нет горячки. То из Москвы, то из обкома в это время всегда звонки: итоги дня, новые задания, вопросы по отгрузке продукции. А сегодня тихо.
Скоро два года, как снова пришел на завод. Повод для размышлений. Юбилей, что ли? Ну-ка, глянуть бы, что сделано. Список на квартиры вырос в полтора раза. Когда пришел — было тысяча триста двадцать нуждающихся в улучшении жилищных условий. За это время заселено полторы тысячи квартир. А список достиг двух тысяч фамилий. С жильем постепенно налаживается только медленно, очень медленно и тяжко.