Никогда еще у Гели не было хорошего жилья, как у других счастливых людей. И вот теперь, едва став невестой, она уже стала, по сути дела, и хозяйкой просторной, светлой комнаты, настоящего маленького рая на берегу Ангары. О такой вот комнате всю жизнь мечтала ее бедная мать. Известно, конечно, что не в стенах счастье. Но все же, как ни толкуй, а приятно начинать семейную жизнь вот здесь, а не в землянке, где хозяйничают крысы. Да как же не ответить за все это своему будущему мужу любовью? И Геля, чувствуя себя уже безмерно влюбленной, не заметила, как дала своим мечтам полную волю.
— Здесь стол, здесь кровать, здесь шкаф… Правда? — указывала она пальцем, бродя по комнате и всякий раз обращаясь за поддержкой к Белявскому, и все более и более пылала от смущения, что раньше времени вступает в права хозяйки.
Борис Белявский всячески поощрял увлечение Гели и не отставал от нее ни на шаг.
— Борис, а где мне достать ведро и тряпку? — неожиданно спросила Геля. — Я сейчас же вымою полы!
— Успеешь, обожди…
— Нет, сейчас же!
Но на второй день счастливый угар Гели сменился тревогой. Геля с удивлением обнаружила, что у нее все-таки нет охоты выходить замуж. Странно! Будто заведенная чьей-то властной рукой, Геля с присущей ей энергией занималась приготовлением к свадьбе, а в душе ее между тем все ощутимее зрел протест против этой свадьбы. Геля не могла понять, что творится с нею, и думала: это всего-навсего дает себя знать неизбежная боль разлуки с девичеством. И потому Геля воздерживалась от разговора с Белявским. А пока она разбиралась в своих чувствах и обдумывала, как открыться начистоту перед женихом, события шли своим чередом.
Геля надеялась, что ее состояние останется незамеченным. Но она ошиблась. Зоркий взгляд Белявского немедленно отметил, что в ее настроении происходят какие-то перемены: обычно она слушала его с оживлением, теперь же зачастую оставалась спокойной, а то и рассеянной. Это не на шутку встревожило Белявского. Потерять Гелю он не хотел. Он еще не встречал более открытой, искренней и сердечной девушки.
Возвратясь как-то с реки раньше обычного, Белявский увидел у крыльца домика, где находилась радиорубка, Гелю в обществе одного из ее поклонников — видного, серьезного парня, работавшего на кране. Молодой человек говорил с Гелей о чем-то очень строго, подкрепляя свои слова энергичными жестами, и смотрел на нее требовательно. Судя по всему, Геле давно нужно было разобидеться на крановщика, осмелившегося говорить с нею тоном выговора, а она между тем была с ним весело оживлена и приветлива. «Почему она позволяет ему такую вольность? Почему позволяет? — поразился Белявский. — И даже смеется, словно он говорит ей комплименты! Но ведь он не то ругает ее, не то поучает, как провинившегося несмышленыша! Уж не о нашей ли свадьбе?» Загадочное поведение Гели так напугало Белявского, что у него даже не хватило духу показаться ей на глаза в эти минуты. И только когда крановщик расстался с нею, он вышел из своей засады.
— О чем он с тобой?
Ему было невероятно трудно изображать себя равнодушным.
— А-а, пустяки! — отмахнулась Геля.
— Все же?
— Поздравлял…
Геля всегда была необычайно откровенной, искренней, чистосердечной — и вдруг затаилась, что-то недосказала. Это не предвещало ничего хорошего.
Вечером Борис Белявский пригласил Гелю и двух ее подружек покататься на глиссере по Ангаре. Потом все вместе сходили в кино. Когда же пришло время расстаться среди улицы, Белявский, как бы не только от своего имени, но и от имени Гели, предложил ее подружкам:
— А сейчас — к нам.
— Борис! — воскликнула Геля с укором.
Но расчет Белявского на любопытство девушек оказался верным: тем захотелось непременно сейчас же побывать в комнате, где будет жить Геля, и они, озоруя, побранили ее за невежливость.
— Да что там смотреть? — уперлась Геля. — Стены?
— Там есть все, что требуется для жизни, — с усмешкой ответил Белявский. — Даже радиола.
— Но откуда все взялось?
— По щучьему велению.
— И ты молчал?
— Решил удивить.
Девушкам, конечно же, захотелось танцевать, и Геле волей-неволей пришлось сдаться, хотя ей и сделалось отчего-то досадно и тревожно. Беря Гелю под локоть, Белявский призадержал ее и, когда девушки ушли вперед, спросил:
— Что за настроение?
— Да ведь не время, — с досадой ответила Геля.
— Но я завтра ухожу на Енисей.
— И надолго?
— До субботы.
— И все-то у тебя неожиданности, — сказала Геля. — Тебе, кажется, нравится удивлять людей?