К монитору была прилеплена одна из карикатур Сэди. На ней я с раскинутыми в стороны руками и широкой улыбкой, подпись гласила: «Фрэнк Стретч, 29 баллов, рейтинг растет». Несколько секунд я пошлепал пальцами по клавиатуре и остановился. Тщательная обработка, которую я прошел у Брайана, иногда отзывалась резкими болями в правой руке. Меня оставили в покое: наверное, они нашли Тони Линга. Представляю себе его состояние. Гнилые зубки, скорее всего, больше не портят ему внешность.
Я потряс рукой и отодвинулся от стола. Сам не понимаю, как мы умудрились засунуть шедевр Билла Тернейджа в эту квартирку. За столом можно было запросто рассадить население Сан-Паулу. Я позвонил Биллу весной, и он привез стол из Суффолка на своем фургоне для самоубийц При дневном свете Лондона, а также трезвом и незамутненном состоянии духа стол уже не производил прежнего подавляющего впечатления. По правде говоря, он был похож на дешевую мебель для веранды, но мне не хватило духу намекнуть на это Биллу. Судя по его виду, он мог запросто живьем выпилить у кого-нибудь печенку лобзиком. Я пригласил Билла на пиво и без обиняков признался, что читал его дневники. Билл не возмутился. Его ничто больше не возмущало, он ежедневно принимал лошадиные дозы антидепрессантов. Билл сказал, что они действуют, но вызывают аноргазмию.
— Оргазм либо не наступает, либо даже не хочется. Что в лоб, что по лбу.
— В нашем обществе оргазму уделяют слишком много внимания. Я тоже о нем стал меньше думать. Особенно при посторонних.
Неуклюже пробираясь к выходу, Билл сказал, что Дебби очень скучает по мне.
— Значит, надо будет приехать в гости еще раз. Обязательно нагряну, пока вселенная не съежилась до размера капли в субатомном вареве.
Я опять взялся за статью, но сосредоточиться не удавалось. Мне хотелось выйти на улицу, но я знал, что стоит мне выйти, как немедленно потянет назад, в квартиру. Видите ли, я ждал женщину. А точнее, звонка от женщины. От нетерпения я в который раз открыл папку с надписью «Журналистика» и в ней — «Личное». В пятнадцатый раз щелкнул на файл love.doc.
Надоело волноваться? Мужчина среднего достатка, 30 лет, слегка покореженный после недавнего инцидента, холостой, с хорошей квартирой, машиной, плотного телосложения, дружелюбный (в узком кругу), с живым, хотя и меланхоличным умом, ИЩЕТ восприимчивую, уравновешенную женщину, которая заинтересована в длительных отношениях и жизненном обустройстве. Возраст: 27–33. Курящие очень даже приветствуются.
Сэди считает, что я поскромничал. Она убедила меня не включать пассаж о том, что у меня волосы цвета силоса. Сам я убрал уточнение «любит поплакать, случаются истерики». Пусть оно не придавало мне привлекательности, зато, как я рассчитывал, должно было разбудить мощные материнские инстинкты. Наверное, я слишком постарел для такого рода закидонов.
Пока я размышлял над объявлением, зазвонил телефон.
— Фрэнк, это — Том.
Он говорил по мобильнику из спортивного вездехода где-то на западе Лондона, рядом сюсюкала с младенцем Люси. Не иначе едут, шугая зазевавшихся пешеходов.
— Привет.
— Слушай, ты будешь у нас сегодня вечером?
— Нет, не смогу, похоже.
— Какая досада.
— Знаю. Но я жутко занят.
— Нехорошо работать ночами напролет.
— Знаю, что нехорошо.
— Ну ладно, можешь не приезжать.
— Спасибо.
Телефон отключился не сразу. Что-то осталось недосказанным. Том вроде как о чем-то сожалел. Мы рано или поздно разберемся. Меня простили, я простил, иначе, пожалуй, и не могло быть. Время не лечит раны, оно отнимает память.
Я вернулся к работе. Целых восемь слов за пять минут:
Время, потраченное на просмотр телепередач, не сокращает жизнь.
Особенно если за это платят.
Я выключил компьютер, завалился на диван и смотрел телевизор до самого утра.