Бела ответил не сразу, видно, думал о чём-то своём. Он стоял, низко опустив голову и не оборачиваясь ни на внука, ни смотрящую из окна дочь, сжимал кулаки, явно переживая что-то, и это было настолько личное, что Дарко так и не решился его о том спросить.
— Скажи, я зачем тебя учить начал ещё здесь? — терпеливо спросил Арпад наконец. — Я бы мог и подождать.
— А… — Дарко понимающе закивал. — Тогда, наверное… День?
— Уже лучше, но ещё не совершенно, — Бела одобрительно кивнул. — Думай дальше, ты делаешь успехи. Того гляди, начнёшь понимать простые истины.
— Дед! — Дарко возмущённо посмотрел на него. — Я же не умею перемещаться, как ты, разве что ты меня с собой возьмёшь.
— Молодец! — похвалил его Бела. — Я действительно могу взять тебя с собой, правда, не в обличье человека: это мне ещё не по силам, а вот в обличье птицы… Запросто.
— А почему я не могу долететь? Дорогу можно и по карте посмотреть, а силы мне хватит, — храбрился Дарко, как и пристало юноше. После перерождения ему стало казаться, что всё теперь нипочём, что он необыкновенно силён, что многое может, и это пьянило не хуже вина или битвы.
— Увы, я жду от людей больше, чем они могут мне дать, — словно бы ни к кому не обращаясь, произнёс Арпад. — Подсказываю, Борис спит и видит, как тебя уничтожить или заставить подчиняться себе. Особенно теперь, когда ты стригой.
— Но почему? Я совсем не понимаю, — Дарко внимательно посмотрел на него.
— Борис всегда хотел сделать невозможное: править и людьми, и вампирами, и стригоями разом. Он мечтал объединить всех под своей рукой. Или, как ещё пару дней назад, под твоей, — отвечал Бела, хмурясь. — Сначала ты был владыкой Хорватии, а теперь, после обращения, к тебе готовы присмотреться и все славянские стригои. Те, что с юга, уж точно. Это уже совсем немало.
— Тогда зачем ты меня обратил? — не понял Дарко. — Хорватия ведь многим меньше, чем земли тех, о ком ты говоришь. Разве не было бы лучше так и остаться её правителем и просто не поддаваться?
— Зачем нашёптывать, стоя за троном, если гораздо проще и быстрее сесть на него самому? Убить тебя оказалось бы гораздо легче. А так ты под моей защитой, ты, верно, под защитой и сил более древних, — Арпад улыбнулся. — Когда ты станешь сильнее, Борис и вовсе не сможет тебе угрожать. Главное, вовремя найти того, кто станет наставлять и указывать, кто сделает это лучше него и во благо тебе и твоим землям, а не собственной алчности.
— Так вот оно что… — Дарко тяжело вздохнул, замер. Он вспоминал детство, прошедшее в играх и маминых сказках, вспоминал юность и советы отца, вспоминал те светлые годы, когда любил и был любим, когда знал, что будет завтра, ведал, кем станет и что сделает. А теперь он вдруг оказался по ту сторону мира, переродился во что-то иное, нечеловеческое, явился беглецом и предателем, кем-то… Словом, Дарко не оправдал даже собственных ожиданий, что уж говорить о чужих. Он потерялся и боялся ступить и шаг один, ему плохо верилось в то, что говорил дед.
— Не отчаивайся, — тот словно что-то почувствовал и положил крепкую руку ему на плечо. — Все мы когда-то были молоды, все мы совершали ошибки и решали сгоряча.
— Я хочу найти своё место в мире, раз уж я потерял положенное мне по рождению, — медленно произнёс Дарко. Страх породил в нём размышление, и оно привело к простому желанию, которое Дарко тут же поспешил озвучить. Это казалось ему единственно правильным теперь, тем, к чему стоит идти.
— Королями не рождаются, — возразил Бела. — Нет, то есть, конечно, рождаются, — спохватился он, поймав удивлённый взгляд, — но мудрость и умение властвовать нельзя впитать с молоком матери или надеть вместе с короной. Этому надо учиться, как и всему на свете.
— Верно, — согласился Дарко. — Так что, пора? — вдруг спросил он: осознание того, что матушка всё ещё смотрит из окна и мучается, что им пришлось надолго расстаться, что он теперь долго не вернётся домой, было невыносимым, и чем дольше Дарко находился в Книне, чем сильнее его грызла горечь. Покидать родные места оказалось тяжело, но оставаться после всего — ещё тяжелее.