***
Дарко медленно открыл глаза, понимая, что ленится вставать просто по привычке: тело уже проснулось, и только разум пока не до конца свыкся с мыслью, что его хозяин теперь стригой.
Стригой.
Дарко уткнулся лицом в подушку. Дожили.
Вчера согласиться со всем этим было гораздо проще, пусть он и не сразу в это поверил, а сегодня же Дарко очнулся ото сна и понял, что не может толком принять это. Оно никак не хотело оседать в уме, не хотело исчезать и становиться чем-то естественным, и это Дарко по-своему мучило.
Он всё же сел на постели, потёр виски, помотал головой, пытаясь прогнать мысли прочь, неловко обнял себя за плечи. Вспомнил, что оставил дом, трон, мать там, очень далеко, вспомнил гибель отца, проклятие и обращённый в никуда горький взгляд. Это всё разом стало давить на него, словно камень, словно вода на тонущего, и Дарко на мгновение едва не начал задыхаться, но природа стригоя не дала.
И снова он вернулся к этой своей части.
Дарко понимал, что бороться и спорить бесполезно, но и принять пока ещё не удавалось даже после нескольких минут убеждений, что так надо. Поэтому он решил поступить проще: не думать, а одеться и пойти расспросить обо всём деда.
Бела отыскался в саду. Он сидел на скамье, прикрыв глаза, барабанил пальцами по камню и что-то такое бормотал себе под нос: то ли напевал, то ли вспоминал вслух старую легенду, то ли просто беседовал сам с собой. Дарко бесшумно опустился рядом и несмело окликнул деда. Тот встрепенулся, поднял веки, посмотрел на внука выжидающе, но без укоризны.