Сталкер замолчал, а потом тоскливо посмотрел на Алексея. Во взгляде Рябого сквозили беспомощность и смирение. Будто сейчас здоровенный палач в колпаке ухватит его за ногу и потащит на эшафот, а он даже не пискнет.
— Я домой хочу, — едва слышно сказал Рябой.
Он медленно встал и сел на подоконник. Никакой мебели «монолитовцы» так и не принесли.
— …Когда Петро увидел. Кровищу, глаза… Вещи отдали? — наконец обратил внимание на рюкзаки сталкер.
— Нас отпускают, — кивнул Алексей.
— Правда? — образованно спросил Рябой. — Мы же теперь знаем, где их база…
— Тут дело одно есть, — замялся стрингер.
Он увидел, с какой надеждой встрепенулся сталкер, и не хотел, чтобы тот опять расстроился и впал в состояние смертельно больного, в котором провел почти все утро.
— Д-е-л-о, — тягуче просмаковал слово Рябой, уставившись в потолок.
— Ну так что?
— А?
— Дело, говорю, — повторил Смертин.
— Всегда есть какое-то д-е-л-о, — старательно вытягивал Рябой. — Всегда есть «но»… Ты вернешься, «но»… Ты разбогатеешь, «но». Ты выживешь, «но»… А можно без «но»?
— Нет, — жестко ответил стрингер. — Ты же сам сказал, что видел их базу.
— Не хочу я больше никаких дел. Хочу за Периметр. Навсегда… Есть один алкаш за стенкой, Айратом все кличут. Он ведь сталкер бывший. Забомжевал и с катушек слетел. Так вот, у него только по пьяни мозги на место встают. Однажды я напоил его со скуки, и Айрат сказал такую вещь… Зона, говорит, как сладкая нимфоманка-любовница. Трахает крепко, но до потери пульса. Я не хочу стать таким. Когда ствол к башке приставили, понял, что никакой я больше не сталкер, да и не был им никогда… Теперь я просто хочу домой.
— Один мой приятель-сталкер говорил то же самое. Мол, возвращался и клялся больше в Зону ни ногой, — попытался Смертин перевести разговор в другое русло.
— И?
Алексей запустил руку в карман, вновь ощутив кончиками пальцев прохладный металл распятия Вика.
— Он ушел, — коротко ответил стрингер. — И больше никогда сюда не вернется.
— Не ври, — не поверил Рябой.
— Правда, ушел, — закивал, словно лишний раз подтверждая свои слова, Смертин. — Короче, я завтра выхожу с «монолитовцами». Они провожают меня до последнего для репортажа объекта. Зачем, я так и не понял, если честно. Люди все незнакомые, а тебя я знаю. Обещают снаряжение и оружие. Я прошу тебя пойти со мной.
Алексей начал старательно изучать камеру на предмет неисправностей.
— «Монолит» — ублюдочная группировка. Шизики они, — пробурчал Рябой. — Не знаю, отчего такое милосердие. Скорее всего, они используют тебя в своих интересах.
— Пусть так. Они используют меня, а я их. Я не против. Так как?
— А у меня есть выбор?
— Уйти, — коротко ответил стрингер.
— Ага. Это ты важный для них фазан, на тебя засаду ладили. А меня дальше дистанции выстрела снайпера не отпустят.
— Значит, выбора нет.
Глава 7
— 05:27 по Москве, 24 августа 2031 года. За время последнего стенд-апа много чего случилось. Вик умер. Это стало для меня самым страшным ударом. Он не был ни другом, ни старым приятелем. Но хоронил я его, как брата. Потому что он сопротивлялся влиянию Зоны до самого последнего вздоха. Знаете, некоторые сталкеры говорят о ней как о живой…
Зона на каждого воздействует по-своему. Кто-то сходит с ума, кто-то превращается в бездушную машину для убийства, кто-то становится бомжом. Но все до конца верят, что пришли в единственное место, где могут исполниться все их мечты. Глупо и наивно. Это странная вера. Я думаю, что обычно человек представляет немного по-другому место, где должны сбыться его грезы. Ну не знаю… Мне видится берег океана, мягкий песок и джинн, нависший над лампой. «Хочу это, хочу то…» Идиллия. А тут грязь, вонь, трупы. И смерть, которая за каждым идет по пятам.
Она тут уже другая. Не та старуха с косой, что за Периметром. О-о-о, нет. Ха-ха… Та, что с косой, — вполне безобидная старушенция, по сравнению с этой… хм… заразой. Здешняя не просто приходит в назначенный час. Кажется, что она запрыгивает на плечи с самого момента, как только ты переступаешь за колючку, приставляет тебе к шее грязный, залитый гноем тесак и время от времени на него давит. И нет от нее никакого спасения, нигде не спрячешься. А когда ей надоедает играть, она либо быстро сносит голову, либо делает маленький порез, чтобы ты свалился медленно и мучительно от заражения крови. Но, прежде чем сдохнешь, ты будешь чувствовать каждый ее хриплый вздох, каждое движение и паниковать, напрягаться, скулить, пока она, наконец, не отпустит тебя и не займется следующим ловцом счастья. Вот это тут самое страшное.