Квартира встретила Тару тишиной.
— Привет, дорогой, это я, — горько проговорила она в темноту.
Тара прошла на кухню и рывком открыла дверцу бара. Первое, что она увидела, — это была бутылка бренди. Как она ненавидела бренди! Из-за нее выглядывала бутылка джина. Тара знала, что лучше бы сейчас выпила белого вина, но его, похоже, не было. Тара никогда не держала в холодильнике белое вино, как это делают различные знаменитости. Сколько она об этом читала в толстых глянцевых журналах! Вспомнить хотя бы рубрику «А что у вас в холодильнике?». Чего только нет в холодильнике у известных артистов: салат руколла, перепелиные яйца, шампанское. Странно было лишь то, что ни у кого из них в холодильнике не оказалось заплесневелого от времени сыра или старого, слежавшегося салата, который потерял и вкус, и свежесть. А у них с Финном в отличие от звезд в холодильнике не хранилось дежурного вина. Еще хорошо, если там был пакет молока. Тара знала, сколько стоит вся эта бакалея, и поэтому прекрасно понимала, когда Финн начинал ругаться на цены. Сейчас бы ей помог черный кофе, но она его ненавидела. В баре за строем бутылок она все-таки отыскала бутылку белого вина, наполнила стакан и бросила туда кубик льда. Мрачно ругая про себя всех алкашей мира, она выпила одним махом полстакана. Наполнив его вновь, она пошла со стаканом и бутылкой в гостиную, включила телевизор и принялась ждать.
Когда Финн пришел домой, бутылка была почти пуста.
— Привет, дорогая, — сказал он, всматриваясь немного туманным взглядом в освещенный угол гостиной. — Извини, я опоздал. А ты что делаешь?
— Я была у Стеллы, — ровным тоном ответила Тара и тут же повернулась к телевизору. Ей совершенно не хотелось смотреть на мужа.
Тара уставилась на экран, но ничего не видела. От ее натянутой как струна прямой спины веяло холодом, а сознание переполняли горячие слова ярости. Ей сейчас так хотелось повернуться и накричать на мужа, но Тара понимала, что это было бы ошибкой. Оба они пьяны, да и причина, по которой она злится, можно сказать, ушла в прошлое.
Наконец Тара повернулась к мужу.
— Где ты был, черт возьми? — прошипела она. — Ты должен был забрать меня от Стеллы.
— О черт, — произнес Финн, замирая в дверном проеме. — Я совершенно забыл об этом. Прости, дорогая, это все Билл, который…
— Престань обвинять других!!! — закричала Тара, сама удивленная собственным взрывом ярости. Несколько секунд стояла тишина. Наконец Тара обрела дар речи и смогла продолжить более спокойно: — Ты оскорбил меня, унизил перед сестрами! Мне пришлось лгать и притворяться, что ты работаешь допоздна. Это же верх черствости, когда муж даже не беспокоится о том, чтобы позвонить супруге.
Финн безмолвным манекеном стоял в дверях, вздрагивая при каждом слове.
— Я действительно сожалею, — повторял он подобно молитве.
— И это все?! — лишь смогла спросить Тара. — Из-за своей работы ты почти каждую ночь приходишь за полночь, причем почти всегда пьяный.
Тара смотрела на мужа, ожидая, что он скажет что-то в свое оправдание, но он ничего не сказал — только смотрел на нее со странным, прежде незнакомым испугом в глазах.
— Я сыта этим по горло, ты слышишь, сыта! Тебе лучше собирать свои вещи… или уеду я.
Тара встала с кресла, покачнувшись:
— А пока ты можешь спать сегодня в другой комнате.
Она была столь взвинчена, что не удивилась бы тяжелой бессоннице. Но усталость и выпивка сделали свое дело, едва Тара коснулась головой подушки. Проснулась она в пять утра — в жарком поту и с жуткой головной болью. Чувствуя, что сон не принес облегчения. Тара лежала с открытыми глазами и ждала рассвета.
Первые лучи солнца медленно проникали в комнату сквозь неплотно задернутые синие шторы. Реальность дня постепенно рассеивала ночные грезы Тары. Она начинала понимать, что происходит. Дело было даже не в вечеринках, которые так любил посещать Финн. Просто он постоянно пил. Тема алкоголя красной нитью проходила через все время, что они жили в браке. Ни один вечер, который они проводили вместе на кухне, не обходился у Финна без выпивки. Каждый ужин включал в себя пару аперитивов, а то и вино или что покрепче. С друзьями он никогда не встречался в кафе — только в пабе. И в кризис, и без кризиса постоянным оставалось одно — Финн пил.
Тара взглянула на часы. Без десяти шесть. Наверное, рано будить Финна. «Не рано», — настойчиво подсказывала ей интуиция.
Тара вообще никогда не умела ждать. Не стала ждать и теперь. Момент для разговора настал. Сбросив пуховое одеяло, она пошла к Финну, даже не потрудившись надеть халат на совершенно непрезентабельную футболку. Распахнув дверь в комнату, откуда раздавался могучий храп, она увидела, что одежда Финна тщательно развешана на велотренажере.