- И вложили в это столько, сколько в ядерные программы и космос, вместе взятые, - вставил слово Борис Натанович. - Поэтому у нас во всем экономия. Все ради будущего.
- Ну, в ядерные вы меньше вложились, чем мы, - отпарировал Виктор.
- Так, коллеги, коллеги, не будем увлекаться! - Коломенцева нервно теребила в руках платочек. - У нас набросан план, давайте пробежим по нему. Мало времени. Виктор Сергеевич, в кресло пожалуйста, в кресло. Камеры проверьте...
После обеда шоу чем-то напоминало нынешний КВН: не всегда остроумно, но абсурдно. Смысл, беседы, казалось, совершенно потерялся; у Виктора что-то спрашивали, он что-то отвечал, окончательно перестав следить за ходом беседы. В конце концов у него сложилось мнение, что вся эта пестрая компания людей хочет, чтобы он о чем-то проговорился. И вообще чем дальше, тем больше все это походило на какй-то розыгрыш.
"А может, эти иностранцы в столовке вовсе не иностранцы", - мелькнула у него мысль, "а меня подозревают, как опасного государственного преступника, и ждут, когда я на чем-нибудь попадусь, для того и затеяли спектакль. Кто сказал, что это именно мой мобильник и все прочее? Может, БНД или ЦРУ дали вещи попаданца своему агенту, а настоящего попаданца убили или он у них за границей. Может, и со сроками нападения специально накручивают. Народ-то в общем не в панике."
Одна из камер забарахлила.
- Новую! Новую срочно со склада! - закричала Валентина Кузминична. - А вы пока снимайте этой! Потеряем время - потеряем все!
"А что? Вполне нормальная версия... И ведь эта чемпионка по сексу Нинель говорила, что будут проверять! Она что-то знала? Умеет же она в постели профессионально выдаивать секреты. И мне предлагала, но осторожно. А может, и "ловущка" - проверка? И вообще интересно, чему она обучит Лену и какая эта Лена чисто по жизни, как человек."
Звонок в коридоре оборвал творческий процесс чуть ли не на полуслове. Борис Натанович изможденно опустился на полукресло, прикрыв глаза рукой. Зарубин нервно шарил по костюму, ища папиросы, Коломенцева судорожно ухватилась за бумаги на столе, судорожно перекладывая их, как пасьянс. Павел Ойвович решительным жестом протянул Зарубину пачку "Явы", затем снял с вешалки куртку и кепку Виктора и услужливо поднес ему.
- Я могу еще... если надо... - растерянно произнес Виктор.
- Не надо, - Павел Ойвович терпеливо подождал, пока Виктор оденется, - товарищи будут работать здесь, вы где-то через пять минут пройдете на выход по указателям - стрелкам, повернете направо, проходная и выход в городок за корпусом. Ведомственная гостиница у парка рядом со стадионом, в общем, там все в центре.
Он посмотрел на часы, сделал паузу и протянул Виктору его зонтик.
В коридоре было тихо; похоже, что после конца рабочего дня струдники покинули места, как по сигналу воздушной тревоге, и только где-то вдали по коридору были слышны приглушенные голоса. Под потолком жужжали лампы, словно стая заблудившихся ос. Виктор не знал, относить ли такое поведение, не слишком типичное для научного мира, на отношение людей к работе или на режимные требования; он просто пошел в глубину пустого коридора, туда, куда указывали стрелки с надписью "К выходу". Пахло натертым паркетом, и на окнах одиноко грустили герани и традесканции. В какой-то из комнат не выключили динамик, и эхо разносило через тонкие перегородки нежный высокий голос Зои Виноградовой - "Ходишь ты мимо, а ищешь меня, ищешь меня среди белого дня..."
- Эй! Помогите! Кто-нибудь! - приглушенно донеслось до него.
Он остановился у белой двери с номером 317 - простой белой двери с коричневой ручкой и врезным замком. Голос был женский и доносился оттуда.