- Какое такси? - воскликнул Виктор. - Поедете на моей служебной.
- А не будет неприятностей за использование в личных целях?
- Лена, у меня инструкция пользоваться служебным транспортом за пределами района.
- Даже так? - в голосе Лены скользнула явная ирония. - Я не хочу, чтобы ради меня вы шли на нарушение.
- Можете сами убедиться. Пока отдыхайте, садитесь на диван, посмотрим, что у нас на праздник у акул телебизнеса.
Лена пожала плечами, но со вздохом облегчения села на диван, закинув ногу на ногу, и положив Куки на колено.
- По Ленинградскому телевидению сейчас "Крепкий орешек". Это на ДМВ надо переключить.
Подойдя к глыбе "Рассвета", Виктор щелкнул длинной клавишей тумблера сети, затем надавил мелкую, как на автоматическом карандаше, кнопку переключателя диапазонов. На дециметровом надо было настраивать ручкой, как приемник; оставалось дождаться, пока прогреются лампы.
- У вас на боку радиодиспетчер? - спросила Лена.
- Что?
- Ну, как сейчас в больницах. Такие приемники, по которым вызывают врачей и сестер.
- Вроде того.
Экран засветился "снегом"; Виктор покрутил ручку, пока не послышалась бодрая музыка, и не появились мультяшные титры. Похоже, что легендарное творение Теодора Вулфовича и Ефима Севелы, на которое в детстве Виктор ходил в кино три раза, осталось сугубо безальтернативным.
- А как вы относитесь к такому кино? - спросила Лена, когда Виктор опустился на диван рядом, скрипнув пружинами.
- Брюс Уиллис нервно курит в стороне.
- А это кто?
- Не, ну этот, как его... Тони Кертис. Я их все время путаю.
- Некоторые ветераны возмущались, письма писали. Романов в Ленинграде даже хотел запретить показ по телевидению. Но Козлов сказал, что фильм нормальный и не антисоветский.
- Ну так Козлов же сказал.
- А вот лично вы как считаете?
- Лично мне он настроение поднимает. А вам?
- Мне... - Лена на мгновение задумалась, но тут же расхохоталась на реплику Соломина "На фронт! Только на фронт!".
Цвета на экране казались не слишком сочными, особенно сложно было с цветом лиц, которые после "цифры" казались Виктору то желтоватыми, то зеленоватыми. Фильм действительно оказался таким же, что и в нашей реальности. Виктор даже начал подозревать его маркером точки перехода. Но вокруг ничего не происходило. Никто не звонил в дверь, не материализовывался из воздуха, наконец, Лена вела себя совершенно естественно и координат окна на границе не сообщала.
- Ну все, - вздохнула она, - когда отзвучали аккорды финального марша, - мне пора. Все было чудесно.
Виктор щелкнул кнопкой выключателя и подошел к телефону. Прозрачный лиск тихо жужжал, возвращаясь в свое положение. В трубке щелкнуло, длинный гудок тут же оборвался, и строгий женский голос произнес "Диспетческая слушает!".
- Скажите, можно машину для Еремина Виктора Сергеевича?
- В какое время и куда подавать?
- Сейчас, к дому. Адрес...
- Спасибо, мы знаем. Ожидайте звонка.
-Ну что? - спросила Лена.
- Сказали ожидать звонка.
- А сколько ожидать, не сказали?
Он не успел ответить. В прихожей раздался знакомый звук гонга.
- Артем Петрович, - отрекомендовался невысокий мужчина в коричневой кожаной куртке и без шапки. - С вещей что-нибудь помочь нести?
- Нет-нет, - Лена торопливо ухватилась за сумку. - Мы сейчас оденемся, вы извините.
- Я подожду.
- Проходите сюда, что ж там в коридоре стоять...
У подъезда в свете фонаря стояла обычная "Волга", ГАЗ-21, или, как ее называли в семидесятые годы, "старая" - светло-синего цвета, с блестящим "китовым усом" хромированого молдинга. Справа от места водителя, на переднем сиденье, в машине дожидался еще один человек.
На Лену эта машина произвела совершенно неожиданное впечатление.
- У тебя синяя "Волга"? - воскликнула она удивленным голосом.
- Какая в гараже была, - пожал плечами Виктор. - Не перекрашивать же. Сейчас везде экономия.