А ещё вокруг не было следов от ног покойного собрата по разуму. А ведь он должен был их оставить. Следы. Почти такие же (разумеется, вдвое большего размера), какие сейчас повсюду обильно оставляли наши мертвецы. Попираемому ими бархату была явно не одна сотня тысяч, или даже ни один миллион лет. Сергей первым это сообразил:
– Хм, а ведь нет следов… Ни единого! Мы-то вон как натоптали… – он повёл лицом вокруг и мертвецы заозирались.
– Да, действительно…
– Нету следов Шарапова…
– Кого?! – спросили хором Сергей с Андреем Ильичом.
– Ну, этого… – Лёха кивнул на инопланетянина. – Надо же его как-то обозвать.
– Ладно, пусть будет Шарапов, – Сергей усмехнулся.
– Сколько же он тут пролежал? – посмотрев на четырёхглазого «Шарапова», тихо спросил Майор.
Ему никто не ответил.
– Ладно. Пойдёмте! – помолчав, сказал Сергей мертвецам. – Разберёмся с пиндосским агрегатом, потом сюда Надежду привезём. Пускай выясняет, что с этим Шараповым произошло, и когда…
К середине дня, мертвецы наконец преодолели Южный хребет. Солнце ещё стояло в зените, когда багги прошли последний перевал и бодро один за другим покатили вниз по длинному пологому отрогу…
Через горы перебрались удачно и без серьёзных происшествий. Всего пару раз сворачивали не туда, но прежде уже бывавшие в тех местах Андрей Ильич и Лёха быстро это понимали и возвращались обратно на знакомую дорогу.
Один только раз ведущий первый багги Лёха опрометчиво приблизился к крутому гравийному склону и чуть за это не поплатился, пусть не жизнью, но имуществом отряда – уж это наверняка, а возможно и «здоровьем» – своим и Андрея Ильича. Сломанная нога – уже беда, а не дай Бог, позвоночник… Мертвецов-инвалидов в стройотряде только не хватало!
За всё время на Марсе они потеряли только двоих: Ивана и Алима. Иван погиб на третий день после посадки жилого модуля. Один из грузовых модулей с необходимым для работы инструментарием и материалами сел аварийно, сильно при этом пострадав. Его стали разгружать в первую очередь, и во время разгрузки Ивана раздавило сорвавшимся с платформы контейнером. Иван умер мгновенно… во второй раз. Алим попал под обвал породы, в самом начале работ, – ему камнем повредило мозг, после чего он перестал узнавать товарищей и утерял способность к сколь бы то ни было осмысленным действиям; Надежде пришлось извлечь его элементы питания и таким образом окончательно упокоить мертвеца.
После понесённых потерь, соблюдение мер безопасности, которыми мертвецы и до того отнюдь не пренебрегали, стало для всех задачей первоочередной важности. В короткое время лишиться двоих рабочих, каждый из которых, если выражаться циничным языком экономистов, для страны пославшей их сюда – бесценен, это было недопустимо.
Поэтому впредь мертвецы всё стали делать без спешки. Иногда кто-нибудь, не рассчитав силы, поднимал слишком тяжёлый предмет (в условиях марсианской гравитации, лишённому свойственной живым чувствительности мертвецу, который и на Земле вдвое превосходил себя прежнего в физической силе, было действительно непросто рассчитывать прилагаемые усилия), иногда ломался инструмент, или случалась какая-нибудь другая мелкая авария; но чтобы кто-то ещё угодил под обвал, или под контейнер, или словил незащищённой каской головой молоток, или упал с лестницы и сломал ногу – такого в стройотряде более не случалось.
Но теперь, на выезде, риски возросли на порядок. И с этим приходилось мириться.
Когда земля под колёсами внезапно поплыла, и горный пейзаж вокруг вдруг двинулся вбок, сидевший на месте штурмана Андрей Ильич успел только рот открыть. Но смекнувший что к чему Лёха втопил до упора педаль газа, и машина рванула вперёд так, что передние колёса оторвались от земли, загребая ущербный пыльный воздух. В последний момент багги выскочил на твёрдую землю с устремившегося вниз оползня.
– Ильич! – позвал в рацию Сергей, видевший произошедшее как на ладони. С безопасного расстояния зрелище было впечатляющим.
– На связи, – после короткой заминки ответил штурман первого багги.
– У вас всё в норме?
– Абсолютно, – заверила рация голосом Андрея Ильича, а через секунду, уже тише, голосом Лёхи добавила: – Только я чуть личинку не отложил – первую за семнадцать лет. А так, да, в норме!
– Всё в порядке, – усмехнулся крутивший баранку Майор.
Действительно, всё было в порядке. Лёха был самим собой – всё тем же мёртвым Лёхой. Ведь мертвецы неизменны. Каким умер Лёха, таким и оставался, уже восемнадцатый (если по-земному) год – молодым весёлым парнем с непростой судьбой. При жизни имел Лёха проблемы с законом, но – вот же какая ирония! – после смерти – причём, смерти насильственной, от руки, быть может, бывшего дружка-подельника – оказался он наиболее подходящим среди тысяч других кандидатов для дела особой государственной важности. Как и другие мертвецы отряда, Лёха был стабилен и неизменен. И все его остроты, шутки, анекдоты и дурачества были ежедневным подтверждением этой стабильности. Если бы он вдруг стал другим – перестал петь песни, пошло шутить и поддевать товарищей, это стало бы отклонением и, следовательно, поводом для беспокойств, и тогда Надежда первым делом взялась бы просвечивать его мозг ультразвуковым аппаратом.