(43, 1) Всякое место и всякий час становится святым, если мы привносим туда помыслы о Боге. Поэтому всякий, кто, сделав правильный выбор и имея отзывчивое сердце, просит о чем-либо в молитве, тем самым способствует появлению того, о чем просит, радостно в молитве обретая то, что он желает. (2) Ибо когда дающий все блага видит нашу готовность принять, все благодеяния следуют немедленно за нашими помыслами о них. Ведь в молитве наш характер в его отношении к обязанностям проявляется в полной мере. (3) Но если голос и дар речи дарованы нам, чтобы мы понимали друг друга, то как же Бог не услышит голос души и разума, ведь душа несомненно понимает другую душу, а разуму доступен другой разум. (4) Богу не нужно ждать, пока речь будет произнесена, чтобы понять ее, как это случается с переводчиками. Он понимает всю мысль разом. И все то, что нам сообщает речь, Богу говорит наша мысль, которая пришла нам в голову сейчас, но ему была известна еще до сотворения мира. (5) Молитва, таким образом, произносится и беззвучно, только лишь силою внутренней концентрации нашей духовной природы для выражения мысли, неуклонно направленной к Богу.
(6) Поскольку восток является символом рождающегося дня, откуда впервые свет воссиял из тьмы, так и прозябающие во тьме неведения с востока ожидают сияния знания истины. Поэтому молитва совершается с лицом, обращенным к востоку, навстречу восходящему солнцу. (7) По этой же причине все древнейшие храмы были обращены на восток, чтобы люди привыкали обращаться лицом к востоку, созерцая изображения. (8) «Да направится молитва моя, как фимиам, пред лице Твое, воздаяние рук моих, как молитва вечерняя», — сказано в псалме. (Пс. 140:2.)
(44, 1) В устах злодеев молитва особенно опасна, и не только для других, но прежде всего для них самих. И если они просят и получают то, что называется счастливым случаем, то в конце концов он оборачивается против них самих, поскольку они не знают как использовать то, что им досталось; (2) ибо просят они о том, что им не принадлежит, и желают вещей, которые только кажутся благом, не являясь им. (3) Гностик же, напротив, просит лишь о том, чтобы все, что он имеет, пребывало с ним, чтобы он смог справиться с тем, что предстоит и чтобы вечно длилось то, что ему суждено получить. А также он просит, чтобы истинные блага, касающиеся его души, принадлежали ему и оставались с ним. (4) Поэтому он не желает ничего из отсутствующего, будучи вполне удовлетворен тем, что наличествует. Ведь он не испытывает недостатка в благе, ему уже принадлежащем и вполне для него достаточном, благодаря божественной благодати и гносису. (5) Являясь вполне самодостаточным, он не нуждается ни в чем ином. Зная волю Вседержителя, получив все, о чем молился, находясь в тесном контакте с всемогущей силой и ревностно стремясь к духовности через беспредельную любовь, он достигает единения с Духом.
(6) Этот человек великой души, обладающий, благодаря знанию, всем наиболее ценным, лучший во всем, сосредоточившийся на созерцании, оказывается способным удержать в своей душе энергию созерцаемого образа, которая проявляется в чрезвычайной проницательности и способности к познанию. (7) К достижению этой способности он стремится более всего, победив все, что «борется против разума»1567. Достигнув непрерывного созерцания, развивая в себе воздержание от всего чувственного и правильное поведение, и, кроме того, (8) обладая большим жизненным и исследовательским опытом, он достигает свободы в речах, которая заключается не просто в силе словесного выражения, но в способности ясной речи, которая не скрывает — из лести ли или из страха — ничего из того, что должно быть сказано в надлежащее время, когда в этом имеется острая необходимость.
(45, 1) Получив знание о Боге от самого мистического хора истины, он применяет для описания его такие слова, которые достойны величия предмета, раскрывает их смысл посредством вдохновенной молитвы, пребывая в гностическом единении с умопостигаемыми и духовными сущностями настолько, насколько это возможно. (2) И хотя такой человек всегда мягок в обращении, покладист, доступен, приветлив, терпелив, всегда отвечает благодарностью на добро и имеет чистую совесть, он все же весьма тверд, поэтому не поддается не только соблазнам, но и любым иным искушениям, ибо он никогда не позволяет своей душе поддаваться искушениям или подчиняться власти наслаждения или боли. (3) Никогда не отступаясь от справедливости, следуя призыву Логоса, неуклонно и не поддаваясь давлению страсти, он всегда направляется туда, куда зов справедливости влечет его. Будучи убежденным в том, что все в этом мире находится под хорошим управлением, он уверен что душа, избравшая благой путь, гарантированно направляется к лучшему, до тех пор, пока не окажется перед лицом самого Блага, в приемном зале Бога, если можно так выразиться, рядом с великим первосвященником.